Боевые потери - стр. 31
В половине третьего мы наконец получили деньги. Вышли с Борей из банка, сели в тачку. Я пересчитал отданные мне им деньги – всё точно – восемь лямов. Семь с половиной, которые он украл, и пятьсот тысяч, которые он получил за услуги.
– Ну, всё в порядке, – говорю я и выдыхаю. На душе полегчало. На половом гвозде я вертел такие приключения.
Я позвонил контролёрам и дал им отбой, сказал, чтобы уезжали.
– Ты свободен, Боря, проваливай.
– А мои деньги? – Во даёт! Совести нету у человека.
– Какие деньги, родной? Просрал ты своё счастье. За что тебе платить-то? За вот этот геморрой, что ты нам устроил? Иди отсюда быстренько и скажи спасибо, что жив остался.
Понятное дело, «спасибо» мне Боря не сказал, вместо благодарности он нас заложил. Слил он нас, наверняка, анонимно, чтобы самому в историю не попасть. Нет, я уверен, что это он настучал. Через два дня после событий той ночи ко мне домой пришли полицейские, а ещё через сутки и ко всем остальным заявились блюстители из органов. Никого из наших не взяли – мы все, как я Боре и говорил, давно жили на конспиративных квартирах, вели подпольный образ жизни, – но в общероссийский розыск нас объявили, что, конечно, значительно отдаляло нас от достижения главной цели партии. Нехорошо Боря поступил, нехорошо. Придётся нам с тобой ещё раз встретиться. Видит бог, не хотел я этого. Жди и дрожи.
Чудо
Меня пригласил к себе, в деревню, отдохнуть мой друг – Всеволод Мышев. Я согласился с радостью: во первых, в отпуске не был два года, во-вторых, со Всеволодом мы дружим со школы и он не перестаёт меня удивлять, интересный человек, самобытный, с необычным взглядом на жизнь. Раньше Сева никогда меня не приглашал к себе в деревню, а сейчас пригласил – может, скучно ему стало, а может, решил меня порадовать – ведь он знал, что я последние годы почти не отдыхаю, и общаться мы стали гораздо реже. Годы-то идут, их не догонишь, а одежды дружбы изнашиваются, хочется вернуть остроту восприятия, обмануть время.
Всеволод позвонил мне утром в понедельник, а в пятницу, в полдень, я уже выехал – договорился на работе с начальником (он у нас нормальный, всё понимает). Деревня Севы – Верхняя Залихань – располагалась под Белгородом, ехать часов восемь, на закате я должен был быть на месте. Около девяти вечера я приехал к переправе через реку. Мост здесь строили, но срок его сдачи – следующий июль, то есть, ждать ровно год. Но я не волновался – как меня и предупреждал Сева, между правым левым берегом ходил паром.
Я притормозил, съехал на обочину и встал в очередь на переправу. Передо мной остывали старые «Жигули» шестой модели, стояли несколько сельчан и конная подвода. Учитывая величину самого парома, нас всех должны были перевезти за один раз. Выйдя из своего «Мицубиси L 200» поразмяться, я спустился к реке, туда, где стояли бетонные опоры будущего моста. Пока паром был на середине реки, плыл на тот берег, у меня оставалось две четверти часа, чтобы насладиться чудесным чистым воздухом без примесей и полюбоваться пейзажем. Солнце, сменив оранжевый кафтан на красную распашонку, опускалось к синей линии горизонта, окрашивая воду в цвет венозной крови. Лес на том берегу потемнел, нахлебался тенями, строго смотрел с противоположного крутого берега, оберегая свои тайны. Под моими подошвами хрустел светлый песок узкой полосы пляжа, я подошёл к самой границе воды, в лицо пахнуло сыростью и запахом ила. Мне надо было туда – миновать на пароме реку и по дороге, в горочку, через лес к Верней Залихани.