Блюме в опасности - стр. 3
Ученый обеспокоенно бросал взгляды на часы: чем дальше стрелка ползла вверх, тем более он выглядел озабоченным. «Охрану уже выставили», – в очередной раз взглянув на часы, подытожил он.
Минго дернулся и открыл глаза: что-то смутное встревожило его дремоту, какое-то неясное предчувствие; краем глаза он заметил… нет, скорее, почувствовал легкое движение – нет, померещилось.
В тени среди высоких тонких листьев сверкнуло. Минго подскочил и весь превратился в зрение: он вглядывался в листву до жжения в глазах, пытаясь вновь поймать это свечение.
Сердце ухнуло, Минго с силой вцепился в плечо энтомолога. Ученый пробурчал не оборачиваясь: «Ну чего еще? Да не знаю я, скоро ли», Минго тряхнул плечо, энтомолог устало потянулся к руке мальчика, чтобы сбросить; тогда Минго сжал кулак и пихнул. Ученый хмуро обернулся и сразу посветлел. Он схватил красный сачок и радостно сжал его, не отрывая глаз от цели.
Из высоких тонких кустарников неспешно спускалась бабочка. Она снижалась медленно, неровно, то опускаясь ниже, то вдруг дергаясь в сторону, подрагивая усиками, то на миг замирая, зависая в воздухе, то вдруг быстро-быстро взмахивая крыльями, взлетая все выше и выше. Ученый живо отвечал на каждое движение насекомого то радостным: «Ну же, давай!», когда бабочка подлетала ближе к приманке, то разочарованно поджимал губы, когда насекомое неожиданно взмывало вверх, и в глаза ударял солнечный свет, ослепляя. Минго от волнения часто сглатывал, и во рту пересохло. Ученый притянул сачок ближе, еще немного, ну же, давай… Вверх взметнулся красный кусок ткани, еще чуть-чуть – и невероятные бирюзово-лазуритовые переливы крыльев скрылись под огромным треугольником сачка.
У Минго замерло сердце. Энтомолог аккуратно извлек драгоценное насекомое и на секунду сжал тельце. Сияние погасло.
Минго снял приманку-бабочку с листа. Теперь они ничем не отличались. Энтомолог спрятал добычу в треугольник вощеной бумаги и зарыл среди вещей. Минго размышлял, станет ли их новая добыча когда-нибудь такой же приманкой? Насадит ли он и ее на щепку? И будет ли она также манить к себе других, еще живых?
Мертвые, они были намного ценнее.
Энтомолог в который уже раз глянул на часы, поджал подбородок и покачал головой; сел на камень, отвязал бутылку воды от пояса, достал из рюкзака пряный рис, завернутый в лепешку. Рис был красным от перца. Он разломал лепешку и протянул Минго. Рот и глотку нестерпимо жгло; ученый глотнул воды, еще и еще, но тот, кто часто ест острый перец, знает – это не поможет, а часто и наоборот, вкус покажется острее. На глазах энтомолога выступили слезы, он поперхнулся и начал хватать ртом воздух. Минго улыбнулся, быстро прожевал лепешку, проглотил и только раз шмыгнул носом.