«Блуждающий Огонь», или «Крыло-и-Крыло» - стр. 39

Однако в планы Рауля вовсе не входило поместить свое судно так близко к населенному городу. Вместо того чтобы войти в самую гавань и здесь искать защиты от всякого республиканского крейсера, он, наперекор общему ожиданию, снова бросил якорь приблизительно там же, где стоял раньше. Рауль спустился в шлюпку и подплыл налегке к пристани.

– Э, синьор капитан! – дружески приветствовал его Вито Вити, едва только он ступил на берег. – Мы вас здесь ждем, чтобы, так сказать, принять вас в свои объятия. Славно вы провели этих санкюлотов! Англичане – великая нация! Мне вице-губернатор порассказал кое-что про ваших соотечественников.

Рауль великодушно принял все комплименты, расточаемые подестой ему и его нации, снисходительно пожал ему руку – словом, разыграл как нельзя лучше роль великого человека, с детства привыкшего к фимиаму. Как и подобало его положению, он немедленно заявил, что желает сейчас же отправиться к начальнику острова.

– Король Георг, – говорил он, идя рядом с Вито Вити по направлению к дому вице-губернатора, – особенно настаивает на том, чтобы мы немедленно являлись к начальникам посещаемых нами мест. Еще когда я видел его в последний раз, он сказал мне: «Смит, вы нисколько не уроните своего достоинства, если будете соблюдать правила вежливости».

– Вы счастливы, имея короля с такими взглядами, и счастливы вдвойне вашей близостью к нему.

– О, что до этого, то все моряки пользуются особым его расположением; а на нас, капитанов, он прямо смотрит как на своих детей. «Заходите ко мне во дворец, дорогой Смит, – говорил он мне каждый раз, – как вы будете приезжать в Лондон. Вы всегда во мне найдете отца». Вы, конечно, знаете, что один из его сыновей служит в морской службе? Еще недавно он был таким же капитаном, как и я, этот его сын.

– Святой Стефано! Сын такого великого короля! Признаюсь вам, я ничего этого не знал, синьор.

– В Англии существует закон, в силу которого король обязан, по крайней мере, одного из своих сыновей отдавать в морскую службу.

Рауль играл роль, и он любил эту роль большого человека; но вследствие своей необузданной фантазии и отчаянной смелости всегда рисковал перейти границу вероятного и навлечь на себя неприятности. Но беседа с подестой, невежественным поклонником всего необычайного, не могла ему грозить никакой опасностью; тот был счастлив, что говорит с человеком, удостоившимся личной беседы с государем. Он не мог удержаться от желания вслух высказать нахлынувшие на него мысли:

– Разве не величайшее счастье служить такому королю и даже умереть за него!