Блокада Ленинграда. Дневники 1941-1944 годов - стр. 24
Эвакуация женщин и детей на завтра не состоялась. Не хватило билетов. Народ начинает нервничать. Сегодня всем эвакуируемым выдали деньги – расчет с двухнедельным пособием.
Тов. Лурье откуда-то слышал тяжелые новости: будто бы наши войска оставили Одессу, Севастополь и Баку. Он уверен, что это так, и очень расстроен. Он считает, что следует народу говорить правду. Поражение наших войск возможно, но доверия народа терять нельзя, если будем скрывать, то от этого Советская власть проиграет. Он напомнил, как Ленин в годы Гражданской войны часто обращался к массе за помощью в тяжелые минуты.
Теперь враг стоит у ворот Ленинграда, а коммунисты не знают, что им делать. Никто не имеет оружия, и даже охотничьи ружья изъяты. В народе начинают распространяться слухи о предательстве. <…> [Е. С-ва]
20 августа противник занял железнодорожную станцию Чудово. Тем самым оказалось прервано железнодорожное сообщение Ленинграда с Москвой. Спустя пять дней немцы захватили Любань и продолжили продвижение на Ленинград вдоль Московского шоссе.
20 августа 1941 года
Сегодня была в райкоме. <…> Разговор с инструктором рассеял некоторые сомнения. Так стало хорошо и спокойно на душе, когда узнала, что есть партийная установка Ленинград не сдавать фашистам ни в коем случае. Но надо, чтобы народ знал об этом и не падал духом. Получено указание формировать рабочие батальоны.
Провели сегодня в институте митинг о подготовке населения к обороне, строительстве военных укреплений и формирования рабочих батальонов. После митинга открылась запись в рабочие батальоны. Записались все наши мужчины: Лурье, Шариков, Шульман и Логинов, за исключением Паялина, которому отказали в записи по состоянию здоровья – глух и страдает астмой. Логинов записался под нажимом, ссылаясь на возраст, что мне, мол, за молодежью не угнаться, да не быть бы в тягость, но если велят, то запишусь.
Паялин сегодня в кабинете директора устроил скандал, требовал, чтобы ему заплатили деньги за отпуск, которые ему не полагались, так как он отпуск использовал. Паялин собирался покинуть город вместе с женой, и его отпускали, хотя он не подлежал обязательной эвакуации. Он кричал:
– Вы меня выталкиваете на улицу, на голод! Старика гонят неизвестно куда!
Я ему напомнила, что его никто не гонит и он может не ехать, если не хочет, но он ничего не слушал и продолжал кричать. Директор пришел в большой гнев и стукнул чернильницей по столу.
В конце концов, Паялин ушел.
После его ухода Л. еще долго не мог успокоиться, потом по большому секрету рассказал ужасную вещь о Кировской дивизии, будто бы она разбита, и плакал. «Мительман, Мительман такой способный, такой умный!» – повторял он. Я не могла выдержать и тоже заплакала. <…> [Е. С-ва]