Блик - стр. 29

Мидас протягивает руку и сажает меня себе на колени. От прикосновения в животе все сжимается – это самопроизвольный отклик, возникший из страха перед чужим касанием и из удивления, что оно мне нравится. Достаточно стихнуть первоначальной тревоге, и я уже льну к Мидасу, положив голову ему на грудь.

– Это всегда была ты, – тихо отвечает он. – Стоило мне увидеть твое лицо, и я тут же сложил оружие пред тобой, Аурен. – Он берет мою руку и кладет ее себе на грудь. Я ощущаю, как бьется под моими пальцами ритм его жизни, оно словно поет песню только для меня. – Слышишь? Мое сердце твое, Драгоценная. Навсегда.

Мои губы растягиваются в улыбке, и я прижимаюсь лицом к его шее, уткнувшись носом в отбивающий стаккато пульс. Я чувствую такую легкость и счастье, что удивляюсь, почему не парю в воздухе и не сверкаю вместе со звездами.

Мидас целует мои волосы.

– Давай-ка ложиться, – шепчет он и щелкает пальцем по моему носу. – Нам нельзя проспать.

Я киваю, но вместо того, чтобы спустить меня на землю, Мидас на руках несет меня к палатке и, пригнув голову, заходит в нее. Там он бережно укладывает меня на свернутое одеяло, и я, прижавшись к нему, засыпаю в его объятиях.

Толком и не знаю, что именно меня пробудило.

Возможно, звук. Возможно, чутье.

Я сажусь в темноте и замечаю, что из нашей палатки пропало оранжевое марево, а это значит, что огонь погас примерно несколько часов назад.

Мидас рядом спит, из его приоткрытого рта доносится тихий храп. Я улыбаюсь, потому что подобное детское сопение придает ему некое очарование, невинную ранимость, и я единственная, кто знает об этом секрете.

Я оглядываюсь, склонив голову и прислушиваясь к тихой ночи, а сама любопытствую, что могло вырвать меня из такого глубокого сна.

Но ничего не слышу. Скоро, вероятно, наступит рассвет, поэтому я решаю тихонько выскользнуть наружу и умыться перед отправлением в путь.

Выйдя из палатки, я прохожу мимо обугленной и усеянной пеплом ямы, оставшейся от нашего костра, и вытягиваю руки над головой, оглядывая залитые лунным светом окрестности. Все вокруг так же, как было, ничего необычного, только от пруда разносится тихий стрекот сверчков.

Туда я и иду, желая искупаться одна, пока есть такая возможность. Босые ноги утопают в мягкой траве, пока я бреду к водоему. Открытая равнина кое-где усеяна деревьями, и я вижу вдалеке тени палаток кочевников, но в лагере довольно тихо, а значит, все еще спят.

Добравшись до пруда, я принимаюсь раздеваться и пробую воду пальчиками ног. Прохладная, но терпимо. Я только разок окунусь, пока не взошло солнце.