Блаженство кротких - стр. 13

Жгут олицетворял глобализацию, о которой Фахми знал из выпусков новостей. А обугленный его край означал войну на уничтожение, скорее всего ядерную.

Затем страшные мысли отпустили его, он расслабленно парил в облаках и тело его было легче пушинки. Земля была за спиной, а перед глазами простиралось ночное небо и необычно яркие звёзды. Фахми видел их. И слышал. Он понимал смысл знаков, что выстраивали звёзды на угольно-чёрном небосклоне.

Вот об этом он и рассказал Мирфат, чтобы уберечь её от переживаний и страхов.

– Ты слышал голос звёзд? – тихо спросила она, и глаза её забегали, выдавая напряжённый ход мысли. – Но Солнце – тоже звезда, – выдала Мирфат услышанное когда-то. Эта фраза заключала все её познания в астрономии, да и в науках вообще. Но она точно знала, что Солнце – звезда, а предки рода Тайюм поклонялись Солнцу. Поэтому было резонно, что Фахми мог слышать его голос. Как слышал его когда-то Великий Фараон. А это она почерпнула из родовых легенд.

– А Солнце? Его голос ты слышал?

Фахми отрицательно покрутил головой. Но тут его пронзило воспоминание.

– Я видел, как звёзды сложились в небесный серп. И его остриё уже легло на земную ось.

Он очертил глазами бессмысленную фигуру, удивлённо размышляя над сказанным.

– Это …как? – Мирфат грузно опустилась на табурет.

Фахми развёл ладони и пожал плечами.

Степанченко перескакивал мраморные ступени Управления. В последний день лейтенантской жизни он решил не ждать очереди в лифт. Он точно знал, что перед обедом зачитают приказ, он торжественно оденет форму с погонами старшего лейтенанта, и снимет её после короткого фуршета. Служба требовала гражданскую одежду. Приветствовалась самая неброская, растворяющая в толпе.

За изгибом площадки, в обычно пустой курилке (курильщиков в органах почти вывели, как тараканов), стояла Мурцева, прижав к подоконнику собранную ковшом ладонь. Лейтенант видел её курящей третий раз за полтора месяца.

Нервничает?

– Доброе утро, Тамара Геннадьевна, – улыбнулся он, поравнявшись.

– Сергей! – тихо сказала Мурцева, залившись блёклым румянцем, – Я же просила не называть по отчеству. У нас разница-то всего… – она осеклась, не озвучив десяти лет, и нервно втянула сигарету, воровато стиснутую меж большим и указательным пальцем.

Степанченко смущённо нахмурил брови. Не мог он пересилить себя и назвать по имени женщину, старшую и по возрасту, и по званию, да ещё кандидата наук. Последнее вызывало у айтишника Степанченко особый трепет. Хотя айтишником его называли сослуживцы. Сам же он предпочитал полное название своей должности – эксперт в области электронных, компьютерных и коммуникационных технологий специальной оперативно-следственной группы первого отдела Центрального Управления. Так он представлялся очередной девице, сидя на высоком стуле сверкающей барной стойки. Неясно, что именно производило эффект – магическая фраза или картинные черные баки, сбегавшие от жёсткой курчавой копны до мочек ушей, но лейтенант Степанченко, несмотря на полноту, пользовался у женского пола завидным успехом.