Блаженны кроткие… Священномученик Сергий Лебедев, последний духовник Московского Новодевичьего монастыря. Жизненный путь, проповеди, письма из ссылки - стр. 58
Лишь только в человеке разовьется самосознание, он на основании личного опыта, постоянно встречаясь в своей жизни с неудачами, препятствиями, ограничениями, чувствует, убеждается в несовершенстве, ограниченности своего существа, и в его сознании возникает та мысль, что в мире необходимо существует Бытие неограниченное, Всемогущее, Промысл всем управляющий и, наконец, жизнь без лишений и недостатков[216]…
Правда, в большинстве случаев, в особенности у первобытных людей, эта мысль или идея Бога неясно определяется, скорее, только смутно чувствуется, но, тем не менее, она необходимо присуща, или прирожденна, каждому человеку. Убеждаясь в бытии Высочайшего, Всемогущего Существа, человек естественно чувствует свою зависимость от Него, считает себя подчиненным Ему и отсюда начинает обоготворять Его, входить с Ним в общение (благодарить Его, умилостивлять жертвами), представляя Божество в той или другой форме – соответственно степени умственного развития и сознания религиозной идеи – и наконец, сообразно с представлением о Боге[217], устрояет жизнь свою, подчиняет свою волю воле Божественной. Поэтому-то человек, на какой бы ступени духовного развития он ни стоял, повсюду с пробуждением религиозной жизни выражает ее в Богослужении и в нравственной жизни. На таких началах возникает в человеке религиозная жизнь. Основываясь на идее существования в мире Всемогущей Личности, вызывающей в душе нашей разнообразные чувствования, она проявляется вовне в соответствующих чувству действиях. Выяснив таким образом образование в человеке религиозной жизни, нам теперь уже нетрудно определить, какое значение имеет чувство в религиозной жизни человека.
Личный опыт убеждает каждого из нас в том, что чувство составляет душу религиозности, ту всеобъемлющую, всеобъединяющую, могущественную силу, посредством которой связуются в одно целое все явления, служащие выражением нашей религиозной жизни. Чувство есть как бы центр, вокруг которого группируются и к которому тяготеют и примыкают религиозные явления. Таким образом, эти явления тогда только имеют силу, когда они проникнуты, одушевлены чувством.
Поэтому-то для истинно религиозной жизни одного только религиозного знания недостаточно; самое обширное знакомство с догматами веры не может само по себе служить свидетельством глубины веры, цельности религиозной жизни. Мера богословского знания не может быть мерой религиозности. Ум без участия сердца сух, холоден и безжизнен, поэтому-то религиозное знание тогда только имеет силу и значение в религиозной жизни, когда оно проникнуто, согрето чувством, искренним сердечным убеждением в искренности догматов веры. Только принятая сердцем религиозная истина делается нераздельной частью нашего духа, и только такое религиозное знание может быть свидетельством нашей религиозности.