Битва за хлеб. От продразверстки до коллективизации - стр. 29

Еще раз напомню: по некоторым данным (точные неизвестны), той зимой умерло от голода около миллиона человек.

…В знаменитых воспоминаниях Александры Бруштейн «Дорога уходит в даль» приводится рассказ солдата-татарина Шарафутдинова, денщика одного из друзей их семьи. По окончании службы тот уехал на родину, в Уфимскую губернию. Это был 1901 год, газеты глухо упоминали о недороде, но толком никто ничего не знал. Солдат через некоторое время вернулся и с дороги все никак не мог наесться, так что кухарка отметила, что «из татарина не иначе, как днище выпало».

Вот его рассказ в передаче Александры Бруштейн[25]:

«Больше половины деревни вымерло. От голода и тифа. Семья Шарафута сперва продала корову. Потом – коня. Купил богатый мужик из соседнего села. Шарафут произносит: „Ба-а-там мужикам!“ Купил за гроши. Люди уже шатались от голода. А когда же и наживаться, как не на человеческой беде!

Когда съели то, что выручили за скот, тогда подумали: а на что теперь – без коня! – нужны плуг, соха, борона? Продали и это. А затем продали и земельный надел, то есть тот клочок земли, которым владели спокон веку: к чему земля, если ее нельзя и нечем обрабатывать? Все скупил „ба-а-там мужикам“… Наконец, продали с себя все – до последней тряпки… Есть-то ведь надо!..

Когда все было продано, рассказывает Шарафут, все „помирала“. Ели хлеб из лебеды и желудей. Подбавляли в хлеб землю, даже навоз… Потом заболели, очевидно, голодным тифом. Когда Шарафут приехал, он застал в живых только младшего братишку – „она еще живая была“. Запасливый Шарафут вынул из кармана остатки своей дорожной еды – большой кусок хлеба. Братишка схватил хлеб обеими руками, но он уже не мог, не имел силы есть. Мальчик только крепко прижимал хлеб к себе. Так с куском в руке и умер.

Шарафут сидел около мертвого братишки. Вдруг слышит – шорох. Обернулся, а в избу вползает соседская девочка лет десяти – двенадцати. Вставать на ноги девочка уже не могла, передвигалась ползком. На Шарафута она не смотрела, она словно не видела его. Он подумал – слепая. Но нет – она смотрела в одну точку, не отрываясь: на кусок хлеба в мертвой руке мальчика».

Непонятно, почему этой деревне не помогали. Может быть, потому что татары, то есть дважды «недочеловеки»? Или, может, просто помощь не дошла – ведь голодали 17 губерний, а организовано все было преотвратно: то вагоны приходили не туда, то продовольствие оказывалось негодным: естественно, хлебные торговцы постарались спихнуть в первую очередь гниль и заваль, как обычно в случае госпоставок. Да и воровали, не без того…