Безусловно моя - стр. 41
– Сделай что-нибудь, Макар. Прошу тебя. Ты же можешь! Их всех поймают и… – Её губы задрожали.
Рядом с нами захлопали двери машин, раздались крики. Быстро поцеловав Киру в солёные губы, я рванул навстречу врачам. Пожарные только подъезжали, а к нам спешили… Чёрт, первыми, кто приехал, были не медики, а ветеринары.
– Сюда! – гаркнул, показав на двух собак на земле. – Одна наглоталась дыма, а вторая… – Я посмотрел на Киру. Она уже стояла, держа на руках пиджак с Тобби. Подала первому подоспевшему врачу.
– Недавно у него была операция. Помогите, пожалуйста. Прошу вас… Пожалуйста.
Через минуту хаос вокруг достиг апогея. Как я ни уговаривал Киру поехать в больницу, она отказалась наотрез. Помогала ветеринарам, успокаивала крутящихся рядом собак. Дышать было нечем, воздух казался раскалённым, а огонь, несмотря на старания пожарных, никак не унимался.
Одна за другой ветеринарные машины уехали. Молча Кира подошла ко мне, прижалась и уткнулась носом в ворот. Сгребла в кулаки рубашку. Стоило провести по её спине рукой, она опять начала вздрагивать. Поначалу тихие всхлипы становились всё громче. Она неразборчиво заскулила и навалилась на меня. Её дыхание было горячим, вся она была горячей и опустошённой.
– Всё хорошо, Кира, – сказал ей в волосы.
Она отчаянно замотала головой.
– Ничего не хорошо, – всхлипнула мне в шею. – Ничего не хорошо и не будет хорошо! Ненавижу того, кто это сделал. Он в аду сгорит! Как можно было…
Больше разобрать я ничего не смог. Стиснул зубы с мыслью, что именно этого хочу – чтобы Успенский оказался внутри приюта, в одной из запертых клеток, да там и остался. Считаные дни назад мне плевать было на всех этих собак, а потом появилась она: ненормальная девчонка с зелёными глазами.
– Я всё устрою, не реви. Я же сказал. – Заставил её посмотреть мне в глаза. Обхватил шею и коснулся губ. Поцеловал быстро и жёстко.
Она была горько-солёной, грязной от копоти. Пожарные перекрикивались, собаки лаяли уже реже, но не унимались.
– Это был их дом, – прошептала Кира.
Я стёр с её щёк слёзы. Провёл по бровям, по носу, по щеке. Она смотрела, не мигая, с надеждой.
Я понял: не сделаю ничего – остаток жизни буду жалеть. Здесь и сейчас для этой девчонки я был единственным способным изменить что-либо. И не только для неё.
Скорая так и не уехала. Я практически силой подвёл Киру к медикам и оставил на их попечение. Две собаки тут же заняли место у двери машины, а одна, всё та же вислоухая, хвостом пошла за мной к внедорожнику.
Озираясь по сторонам, я пытался сообразить, куда деть псов. Но в голову не приходило ничего, разве что…