Безработица - стр. 19

Близился вечер. Очередной вечер безработицы. Они курили. Заказывали ещё пива. Напившись больше других, кто-нибудь запускал в автомате оглушительную пошлятину, по странному стечению, всегда одну и ту же, заставляя слушать остальных. Иногда ему делали замечания, чаще – нет. Некоторые пробовали веселиться, несуразно танцевать. Но, не встречая поддержки, смущённо садились. Снова пили пиво. Опустевшие кружки отодвигали на край стола. Потом, сдержанно попрощавшись, расходились. В то время, когда в Африке совершался переворот за переворотом.

Борис Дрёмышев, сорокалетний мэр Златорайска, с жёлтыми от никотина усами и щербатыми, прокуренными зубами, вставлял в мундштук сигарету за сигаретой.

– Не стоит сгущать краски, – приободрял он собравшихся членов муниципалитета, – в конце концов, это всего лишь безработица, а не сибирская язва. Надо принять меры по выходу из создавшегося положения. Какие будут предложения?

Поднялось несколько рук. Дрёмышев выслушал своих сотрудников, нервно покусывая пустой мундштук. Как и предполагали златорайцы, всё ограничилось обнадёживающими фразами, а выход каждый должен был искать сам.

Борис Дрёмышев был первым коренным златорайцем. Вдова Карпова, утонувшего начальника экспедиции, той самой, которая открыла златорайское месторождение, после гибели мужа перебралась поближе к его могиле, а её дочь вышла за геолога, работавшего с отцом. Родившийся у них сын, внук Карпова, уже в тридцать лет стал городским мэром, и с тех пор избирался на третий срок подряд. Он был человеком с принципами и в это тяжёлое для города время не мог умыть руки. Целыми сутками он мотался по Златорайску, ободряя, ругаясь, доказывая, со сбившимся набок галстуком, под которым из-за расстёгнутой верхней пуговицы просвечивала голая шея, и в глазах у него застыло упрямое выражение. Дрёмышев осознавал тщетность своих усилий, видел, что бьётся, как рыба об лёд, но воли ему было не занимать, и он отчаянно искал выход.

Златорайцев как жителей уединённых мест, расположенных к тому же в суровом климате, отличала взаимовыручка. Нельзя сказать, что она доходила до самопожертвования, но когда просили взаймы, отказывать было не принято. Для работавших на золотопромышленную компанию перехватить до получки было обычным делом, однако с её закрытием деньги стали давать уже неохотно. А когда их не вернул сначала один, потом другой, и началась цепная реакция, получить в долг стало невозможно.

– Кризис неплатежей, – вздохнула бывшая бухгалтерша Зинаида О., зайдя в магазин за рассадой, когда знакомая продавщица попросила в долг.