Безработица - стр. 15
– И стали они одной плотью, – часто повторяла она, склонив голову на плечо мужа.
– Муж и жена одна сатана, – обнимая её, вставлял свою реплику Алексей К. в этот заученный наизусть диалог старых супругов.
Лето было уже в разгаре, и златорайцы проводили его в бессрочном отпуске, когда выходные были неотличимы от будней, а недели пролетали одна за другой. Без работы они стали радушнее, постоянно где-то гостили, беззлобно сплетничали, потягивая домашнее вино. Они радовались жизни, тому, что наконец ощутили её вкус. Так они считали, убеждая в этом себя и других. Но причина было в обострившемся до предела одиночестве, которое делалось невыносимым, и, цепляясь друг за друга, они теснее жались, как дети у костра, испуганные обступившей темнотой. Избегая одиночества, они заглушали тревогу, вспыхивавшую в мозгу красной лампочкой, наполняли образовавшуюся внутри пустоту, как зацветшая дождевая вода – трухлявый ствол высохшего дерева.
А безработица, между тем, набирала обороты и, расползаясь, как раковая опухоль, захватила уже весь город. Никаких изменений к лучшему не предвиделось, было ясно, что Златорайск, как слепой, шёл к своему будущему на ощупь, и первыми тревогу забили женщины.
– Сколько можно есть уху, – отодвинула тарелку жена рабочего Петра Н. – И хлеб кончается.
Облизав ложку, муж положил её на скатерть.
– Значит, рыбалка отменяется, завтра пойду на охоту. А хлебом разживёшься у Зинаидихи (так он за глаза называл Зинаиду О.) – ей всё равно худеть надо.
– Ну, ты у меня добытчик, – улыбнувшись, жена снова принялась за суп. – А ружьё-то в сарае ещё не проржавело?
– Ничего, почищу. А у Зинаидихи заодно набери зелени к жаркому. Что лучше: зайчатина или дичь?
– Медвежатина.
– Хорошо, сойдёмся на оленине.
Они поддерживали шутливый разговор, чтобы рассеять гнездившийся внутри страх, страх, с которым ложились и вставали, – пришедший с безработицей страх перед завтрашним днём.
– И захвати с собой Алексея К., а то жена говорит, он за шахматами совсем одичал. Вместе-то веселее, да и мне меньше беспокойства.
– Да что со мной будет. Разве лесная фея утащит.
– Ой, ой, да кому ты нужен! На тебя только леший позарится.
Ночью сыпал тёплый дождь, а утром Алексей К. и Пётр Н., с ружьями за спиной, колесили по тайге. Пахло соснами, тесные ряды которых застили поднимавшееся солнце, а под ногами стелился пар от не успевшей остыть за ночь размякшей земли. Двигались молча, боясь спугнуть птицу или чуткого на ухо зайца. Раздвигая мокрый кустарник, впереди шёл инженер. С непривычки быстро уставший, он то и дело поглядывал на часы в мобильном, который, как птенца, носил за пазухой, а когда они стали недоступными для связи, испытал непривычное чувство, точно его отрезали от мира. Кроме жены ему никто не звонил, но это неприятное чувство не покидало его, заставив прервать молчание.