Бездна твоих страхов - стр. 49

– Снимите её с меня! – прохрипел Горан, беспомощно елозя ногами. Фельдшер дернулся было на помощь, но был остановлен каменной рукой Казимира, ткнувшей его в грудь с такой силой, что Тадеуш аж охнул. Щуплый старичок с непониманием уставился на калеку, но, поймав его взгляд, как-то сжался – такая ярость и злоба пылала в глазах бывшего партизана.

– Казимир, в чём…

– Откуда это у тебя? – задыхаясь от гнева, просипел однорукий.

– Что за… Да вытащи ты меня! – бородач вертелся изо всех сил, но мёртвая свинья в полтонны весом надёжно удерживала его на месте.

– Это! – Казимир указал пальцем на перчатку с лезвием, которая все ещё как влитая сидела на ладони Горана.

Горан поднёс руку к лицу, будто бы вновь увидев спасший ему жизнь предмет. Кожаная перчатка была покрыта дырами в нескольких местах, залита свиной кровью, но ржавый клинок оставался острым и торчал из ребра ладони смертоносным жалом. Холодный пот прокатился по спине пленённого гиганта, когда тот осознал, чем перерезал горло свинье.

– Это не моё! – вскричал он басом, сбившимся на фальцет, – Я только что его нашел! Богом клянусь!

– Чьим богом? – прорычал Казимир. Фельдшер недоуменно переводил взгляд то на бывшего партизана, то на Горана.

– Господа, а в чём, собственно…

– Сербосек, – тяжело, будто топор в колоду, приземлилось слово Казимира, – Клинок усташских палачей. Говорят, таким один из них зарезал за ночь больше тысячи сербов. Я видел их в Ясеноваце, видел в Вуковаре, повсюду. Один из ублюдков повредил мне таким артерию, когда мы освобождали лагерь – руку пришлось отнять. И теперь, спустя пять лет, я вижу его вновь.

– Ты не в себе! Я вынул его из свиньи! Он торчал в её ноге, я клянусь тебе! Посмотри, он ржавый! – тут Горан немного слукавил – проржавела лишь та часть, что была внутри свиньи, – Будь я усташом, таскал бы я такое с собой? Доктор, скажите ему!

– Мне кажется, он все же прав, – попытался вмешаться фельдшер, – В конце концов, будь Горан и правда военным преступником, стал бы он носить с собой изобличающие его улики?

– И правда, – согласился Казимир, – Если только не идёт на опасное дело, где может потребоваться оружие последнего шанса. Как было в Ясеноваце, когда чертов нацист успел раскроить мне руку, прежде чем я выпустил ему кишки. Что если ты так боялся за свою жизнь, что решил рискнуть?

– Казимир, послушай, я ведь священник! Я крестил Сречко, помнишь? – пытался оправдаться бородач.

– Да, помню. Этот крест у тебя на шее… Не отложил ли ты его на чёрный день, а? Не снял ли ты его с убитого твоими же руками попа? Я помню все эти перерезанные глотки, я видел, как ловко ты управляешься с сербосеком! Это ты! Ты убил моего сына! Из-за таких как ты, эта земля теперь пропитана кровью! Не удивлюсь, если это ты резал детей, вспомнив усташские привычки!