Бездна твоих страхов - стр. 51
Казимир удовлетворенно улыбнулся. Последним, что он видел перед тем, как провалиться в беспамятство, был раскрывающийся в крике рот сына, похожий на букву «о».
Мишко любил поглаживать своих спящих «доченек». Да, они уже пахли не так приятно, как раньше, стали неподвижны, иногда и вовсе выглядели как мальчики, но Мишко любил их. Каждый день, укладывая их спать, он благодарил Господа за то, что тот пощадил хотя бы его детей. Поначалу «доченьки» были непослушными, отбивались и кричали, но Мишко долго держал их в крепких объятиях, пока те не становились мягкими и податливыми. Весной «доченьки» всегда портились, начинали течь. Бабушка Зорица ругалась страшно, грозилась сдать Мишко жандармам – внучек она почему-то не любила. Тогда он относил их к оврагу – ночью, чтобы никто не мешал.
Вот и сегодня, заливаясь слезами, он оставил два почти невесомых детских тела там, где давно уже разложилась их мать. Когда Мишко уже собирался уходить, в нос ему ударил знакомый до боли запах крови.
– Дяденька, на помощь! Там мой папа, он умирает! – подбежал Сречко к нему, запыхавшись. Мишко поймал того в объятия и крепко прижал к себе.
– Все хорошо, Агнешка. Вот ты и нашлась. Скоро и Милица найдётся.
Сначала Сречко тоже дёргался, потом обмяк и успокоился. Благодаря Господа за этот подарок судьбы, Мишко бережно понёс доченьку к дому.
Перегон
Медленно в снежном вихре проплывал за окнами зимний лес. Тускло горели лампы ночного освещения в вагонах. Пахло выпитой водкой, вареной курицей, носками и потом. Ворочались на своих полках пассажиры. Кто-то храпел, кто-то – наоборот, не мог уснуть и сквозь зубы призывал проклятия на головы храпунов. Едва-едва слышимая, будто комариная песнь, звенела музыка в чьих-то наушниках. Кто-то ковырялся в телефоне, кто-то пытался читать. Перешептывались кумушки, шлепали с молчаливой суровостью картами по столу вахтовики. Кто-то тайком курил в тамбуре. Пели свою перестукивающую колыбельную колеса. К следующей станции состав должен был добраться лишь к утру, и никто не предполагал, что остановку придется совершить раньше.
Тайга, укрытая пушистым белым одеялом, лениво огибала поезд с двух сторон. Казалось, вот-вот въедешь в лес, но нет – выныривали из бурана новые и новые шпалы. Валерий Степаныч, машинист поезда Чита-Благовещенск, прищурившись, вглядывался в мечущуюся за стеклом порошу. Этот участок дороги Степаныч не любил. Кругом тайга, Сибирь, ни единой живой души. Случись что – неделями будешь ждать помощи, а уж в такой буран – хорошо если к весне откопают.