Без права на слабость - стр. 21
– Ну? Тебе помочь с выбором?
Его вторая рука тянется к пряжке ремня, переключая в моей голове какой-то скрытый тумблер.
– Не нужно, – мотаю головой, начиная воспринимать реальность урывками.
Шелест листвы, сминаемой снятым сарафаном; заминка, перед тем как расстегнуть замок бюстгальтера; его гулкий выдох; ещё одна задержка, более продолжительная, прежде чем стянуть стринги; терпкий запах крапивы; ромашки, ловко вплетаемые в венок мужскими пальцами…
Я трусливо пытаюсь убедить себя в том, что этот кошмар происходит не на самом деле.
– Обопрись спиною о ствол, – хрипло шепчет он, поднимаясь с пенька, и впервые это больше походит на вымученную мольбу, нежели на твёрдый приказ.
Я медленно повинуюсь, дрожа как осиновый лист под потемневшим взглядом серых глаз. Беда тянется к моим волосам, чтобы украсить их цветами, замирает. Серьга в уголке его губы становится матовой от моего дыхания, учащённого погоней и ужасом.
– Попробуй расслабиться… Ты… просто… – он немного хмурится, словно с трудом подбирая слова, и его сбивчивый шёпот звучит сожалеюще, почти ласково. – Тварь!
Надежда на чудо исчезает в секунду. Он зло опускает мне на голову венок и сразу отстраняется. Звучит первый щелчок сработавшей камеры.
– Прошу тебя, не надо, – скулю, отчаянно хватаясь за жалкие крупицы своего достоинства. Каждый нерв в теле бьёт током от страха и унижения. – Посмотрел и хватит, не нужно ничего снимать, пожалуйста.
– Волосы убери за спину, грудь не видно, – сухо командует он, словно не слыша моих просьб. – Да натяни ты, наконец, улыбку. Помнишь, снимки должны возбуждать? Иначе я передумаю, и мы вернёмся к варианту с видео.
Мгновенно похолодев, я послушно улыбаюсь, стараясь не встречаться с ним взглядом и периодически становясь в требуемые позы. Что угодно, лишь бы не прикасался.
– Честно говоря, я удивлён, что ты столько ломалась, – тем временем усмехается он, обходя меня сзади. – Вставай на четвереньки. Прогнись. Да, так. Вот и всё. Можешь ведь. Хочешь полюбоваться? Румянец, глаза горят… Крылья прифотошопить и падший ангелок.
– Пошёл ты, – огрызаюсь, задыхаясь от ненависти. Меня лихорадит так сильно, что, даже подтянуть колени к груди не сразу получается.
– Ухожу-ухожу, – пренебрежительно фыркает этот псих, подбирая сброшенную под дерево одежду, затем встаёт передо мной на корточки. – И держи рот на замке, если не хочешь, чтоб его использовали не по назначению. Усекла?
Многозначительно приложив палец к своим губам, он идёт к машине.
Господи, мне казалось, что погоня длилась вечность, на деле Беда нагнал меня спустя каких-то жалких тридцать метров.