Без права на ошибку. Том 3 - стр. 16
Или понять, что то, что сопровождало тебя долгий период твоей жизни, исчезло, а ты и не заметил.
— Я понимаю, Лен. Не полный кретин.
Олег складывает перед собой пальцы, затем прижимает их к переносице. Глаза плотно закрыты, и лишь движение ресниц выдает мыслительный процесс моего мужа.
Бывшего.
Тусклый свет отражается от обручального кольца, скользит по стеклянному циферблату прямо к увесистой металлической цепи. Пробегается по замысловатым кожаным веревочкам и теряется где-то между среди деревянных бусин на толстом ремешке, плотно охватывающем его запястье, и острыми концами татуировки, означающей смерть.
Закусывает большой палец, словно решается на что-то сомнительное, а затем убирает руки от лица.
— На аналитические способности никогда не жаловался. Если ты где-то находишься, то только потому, что сама хочешь там быть. По разным причинам, конечно, — усмехается и ерошит отросшие пряди волос. — Но быть со мной других причин, кроме как твои чувства, правда больше не осталось. Ты в состоянии себя обеспечивать, развиваешь бизнес, новые проекты, куча прекрасных друзей и, наконец-то, идущий на поправку отец. А я тот еще, блядь, троянский конь.
Грустная улыбка трогает жесткие губы. Заламываю пальцы и увожу взгляд. Неприятная скребущая тоска трогает сердце и стучит по затянувшимся нервам. Обида, казалось бы пережитая, рвется наружу.
— Тогда в чем дело? Почему на меня свалилось столько твоей злобы?
— Не знаю, как объяснить, — морщится и с силой смеживает веки.
— Я старалась показать свои чувства, так много тратила времени, чтобы тебе угодить. Амбиции свои урезала в половину. И каждый божий день слушала, какая я херовая. Так что уж постарайся и сейчас найти какие-нибудь слова для меня, Шершнев.
— Ты же не хочешь говорить про прошлое, — равнодушно пожимает плечами.
— Да уже как-то знаешь ли без разницы!
— Ну давай попробуем, — цыкает после небольшой паузы, а внутри меня бьет фонтан горечи. — Для того, чтобы стать «таким, какой есть», каким, тебе кажется, ты меня любишь, ушло не мало лет, денег, усилий, адового терпения и нервных клеток.
— Мне, знаешь ли, тоже не легко далось, — вспыхиваю и подпрыгиваю на месте от возмущения.
— «Шершнев, смотри, какой Лазарев симпатяга! Вот если бы таким был ты, конечно, эх. Жаль», — перебивает, имитируя мой голос с плохо скрываемым надрывом. — Хорошо, Лена. Жесткий спорт, еда, больше похожая на отраву. Что, снова не такой? Окей. Коррекция зрения, ринопластика, ебаные брекеты, исправление прикуса, осанки. Опять нет? Ладно, Лена. Кардинальная смена имиджа, толпа визжащих фанаток. Но Лене снова не так. Опять не такой. Она меня вообще не узнает. Не на улице, не в барах, не когда я выступаю на сцене у ее, блядь, носа.