Без права на ошибку. Том 2 - стр. 33
— Куда одежду Лазаря спрятала? — игнорирует меня и продолжает перебирать все, что подворачивается ему под руку.
— У вас же никого кроме друг друга нет, — лепечу с сожалением, а Шершнев распахивает дверь гардеробной. — Ты же хочешь семью, доверия, уважения. А сам накинулся на единственного дорогого тебе человека. Он и есть твоя семья, а ты ему не доверяешь.
Шершнев останавливается. Медленно и с излишней осторожностью расправляет на плечиках мою куртку. Его движения скованы, челюсть напряжена до хруста. Слышу, как скрипят его зубы и трещит по швам дышащая на ладан рубашка. От него веет холодом, словно он не в гардеробной, а в холодильной камере.
— Я не доверяю не ему.
Он не поворачивается ко мне. Просто стоит, прямой, будто в его позвоночнике арматура. Бетонный и чужой.
Сосущая пустота внутри от его слов тянет живот и обдает кожу прохладой.
— Мы не будем об этом говорить, — отрезает Шершнев и дергается.
— Олег…
— Нет, Лена! — рявкает Шершнев и шумно втягивает воздух. — Подумай о ребенке.
Он дышит. Громко, тяжело и холодно. Очень долго. И с каждой секундой я чувствую, как он отдаляется.
— Тебе не нужно кого-то бить, чтобы перестать на меня злиться, — лепечу, потупив взгляд. — Олег, мы же сможем с этим справиться, правда? У нас же получалось…
— Я. Все. Решу. Лена.
Рассеянно тереблю уголок пододеяльника. Он не дает мне говорить. Кажется, что все его силы уходят сейчас на то, чтобы просто находиться в статичном положении. Замечаю, как сжимаются кулаки. Трусливо отвожу вгляд.
Одеяло куда-то уползло. Его поиск позволяет хоть как-то отвлечь себя от ноющей зияющей дыры в солнечном сплетении.
— Прости меня, правда, — впиваюсь в несчастную ткань и тяну до треска. — Мне очень жаль. Я не думала, что так сильно задела твои чувства. И мне правда нравилось быть с тобой. Просто в двадцать лет никто не думает о люб…
Удар и треск дерева сломанного дерева заставляют вжать голову в плечи.
Главное — не коситься на Шершнева. Кажется, посмотри я на него, и он растопчет меня одним взглядом.
— Олег, я пытаюсь сказать…
— Как же я тебя ненавижу, — бьют обухом по голове измученные слова Шершнева.
Растерянно раскрываю рот. Я оглушена. Дезориентирована. Меня контузило. Я где-то глубоко под завалами и не могу выбраться. Вокруг только пыль и бесконечные камни. Куда не посмотри — везде они. Не видно даже маленького лучика света.
Только совсем крохотный.
Одно неловкое движение — и его завалит. Погасит навсегда.
Прижимаю ладони к животу. Хватаю ртом воздух и давлю поднимающийся в горле всхлип. В голове — белый шум, а веки нещадно печет.