Без права на ошибку. Том 2 - стр. 32

— Гагачий пух, — улыбка сквозит в голосе Шершнева. — Но если принцессе не нравится, заменим твою на ортопедическую.

— Все мне нравится, — бурчу и швыряю злосчастный предмет обсуждения в сторону Шершнева. — Себе замени! Вместе с мозгами. А то поломанные кости скоро на погоду ныть начнут. Будешь предсказывать дождь точнее метеоцентра.

Шершнев уворачивается, а я, гонимая праведным гневом, отшвыриваю одеяло и подскакиваю на коленях. Домашний халат от резкого движения скатывается по плечам, а грудь яростно вздымается, растягивая ставший тесным когда-то свободный небесно-голубой шелковый топ.

Наши взгляды пересекаются. Я успеваю разглядеть пульсирующее пламя на дне стремительно расширяющихся обсидиановых зрачков прежде, чем Олег закрывает глаза.

Его протяжный выдох — удар молнии.

А я как факел пропитанный бензином. Достаточно малейшей искры, чтобы принялся огонь, взлетел до низкого свода пещеры и рассыпался мириадами ярких вспышек в отражении драгоценных камней.

И никакого громоотвода здесь нет.

— Где флисовая пижама? — хрипит Шершнев.

— Не успела переодеться, — бормочу и облизываю пересохшие губы.

От откровенного желания в его голосе живот сводит сладкой судорогой. Гладкая ткань моментально прилипает к коже, раздражает свои холодом.

Мы — две бомбы, готовые взорваться в любую секунду.

Глотаю вязкую слюну и исследую жадным взглядом Шершнева.

Действует освежающе.

На опухшей скуле разливается стремительно темнеющая гематома, а в уголках идеальных губ запеклась кровь. Сердце пропускает удар и стучит вновь уже с тревогой. Взгляд невольно опускается ниже. Грязные пятна на груди, разбитые костяшки пальцев, а оторванный рукав рубашки не скрывает мелкие порезы от осколков.

Сажусь на кровать и тяну одеяло к груди.

— Сам врачу показаться не забудь, — шепчу с плохо скрываемым беспокойством.

А если где-то в ранах осталось стекло?

Или от адреналина не понял, что что-то сломал?

В голове сразу всплывают истории о людях, что после катастроф бегают вприпрыжку в больнице, а там валятся замертво.

От такой реалистичной картинки остатки возбуждения испаряются, подобно лужам в яркий солнечный день.

— Разберусь, — отмахивается Олег и приоткрывает один глаз.

Внимательно просканировав меня через едва заметную щелочку и, видимо, не найдя опасности, распахивает оба и начинает шариться по комнате.

— Нужно было подраться, чтобы помириться?

— Не лезь, — огрызается Шершнев, вызывая разочарованный вздох.

— Детский сад, Олег. Вы — взрослые серьезные люди, бизнесмены, а ведете себя, будто у вас на счету не миллионы, а листочки сирени.