Без права на награду - стр. 63
Поварня была длинной, рубленой, с несколькими печами и широчайшими дощатыми полками, отполированными до блеска руками стряпух. На тех, что повыше, громоздилась покупная медная посуда – чайники, кастрюли, котлы, ручные мельницы, с роду ничего не моловшие. Эту огненно-рыжую красоту раз в год снимали с места, полировали и водружали обратно – слишком дорогая.
Горшки и корчаги на каждый день стояли пониже, с ними обращались по-свойски. Несколько баб, красных от жара, в рубахах с завернутыми рукавами, в платках с узлами на лбу просеивали муку или раскатывали на столах огроменными в три локтя скалками уже готовое тесто.
Поминутно хлопала дверь, в сенях сваливались в кучу нагольные тулупы. На сундук пластались, как блины, платки и шали. И под низкий потолок, отскобленный ножами от копоти, вваливалось развеселое пополнение.
Главной потехой было заманить мужиков – подмешивать тесто в особо больших кадушках – и перемазать их мукой. Этой забаве отводилось почетное место. А потому не было мимо поварни дороги ни прохожему, ни проезжему. Девки захватывали в плен любого, кто не сильно сопротивлялся, и вели к чану – покажи, на что способен.
Елизавета Андреевна лишь унимала свое раскрасневшееся воинство. Но навести порядок даже не пыталась. Пироги ждать не будут! Есть все горазды. Надо и саночки возить!
Первым благородным господином, которого заловили молодухи, был Николай Шидловский. Степенный предводитель сам напросился. Он отлично знал бабьи хитрости и не первый год «подмешивал». Любо-дорого посмотреть. Вступил в круг, избрал кадушку поусадистей, на невысокой лавке – над квашней надо нависать. Потребовал кусок коровьего масла, отер им ладони, будто намыливал, и приступил к делу.
Кадушка едва не затрещала. Девки захихикали. Николай Романович цыкнул. Мол, сопливы еще хозяев-то судить. И, правда, тесто под его руками не рвалось и не пласталось. А поворачивалось белыми, лоснящимися боками, точно подставляясь под родные ладони, знавшие силу и меру.
Тетки смотрели на работу, понимающе кивали и отпустили предводителя с большим респектом. Если бы простосердечные бабы умели хлопать, Николаю Романовичу устроили бы овацию. Было чему позавидовать: двадцать лет Марья Капустянская за каменной стеной!
Пошли ловить нового страдальца. У конюшни ошивался Серж, и сманить его «на девичник» было нетрудно. Он теста отродясь не месил. Но подступил с прибаутками. С требованием советов, с ухмылками. И ему за блестящие зубы, за непослушные кудри и за ласковые телячьи глаза все простили. Обступили стеной, звенели монистами, норовили поймать взгляд и уже тешились горячечными наплывами мечтаний. Экий веселый барин! Хорошо бы с ним, да от него!