Без права на награду - стр. 38

У Лыково ждал сюрприз: единственный паром сожгли.

– Пойдем вплавь, – распорядился Бенкендорф. – Драгунам делать все по-казачьи.

Тут выяснилось, что часть офицеров ни разу в жизни не заходила в реку. Не солдаты. Деревенские плавают, как рыбы. А вот их благородные господа…

– Утонете, никто плакать не будет, – рассердился Шурка. Но приказал способным плыть, облегчить лошадей, а неспособным – куда уж их девать – остаться в седлах и стараться не соскальзывать.

С грехом пополам переправились. Без потерь. Но Бенкендорф гласно стыдил драгунских офицеров, вменив в обязанность, пока лето – война не война – научиться плавать.

Французы шли уверенно. Если раньше их удавалось обмануть, внушив иллюзию большой численности, то, почуяв впереди награду за труды – богатый город – они ставили во главу колонн артиллерию и ее огнем сметали перед собой любые препятствия. В том числе и Шуркин авангард, превращенный в арьергард остального Летучего корпуса.

Уже как-то уложили в голове, что из Москвы уходят. Но пройти через сам город, насладившись зрелищем паники и отчаяния, – другое дело. Люди хлынули изо всех ворот, одним своим видом наводя ужас на жителей окрестных деревень. Впрочем, имелись и такие, кто уверял, что французы – культурный народ – и никакого притеснения горожанам не будет. Брал же Наполеон в Европе столицы. Их слушали мало. То Европа, то мы. Нам пардону не дадут. Не по той цене идем.

Победитель уже вползал в Москву. Отряд Бенкендорфа промчался по самой окраине до Ярославской заставы, где ему на хвост наступили французы. Пришлось огрызаться. А жители все текли мимо, все катили повозки, все волокли мешки. Тысячи и тысячи, никому не нужных, покидавших еще целые дома, навек лишившихся нажитого, похоронивших надежды. Самые нечувствительные сердца содрогались от нестройного шума: топота ног, криков, скрипа колес и нараставшего гула – то входил враг.

И хотя руки делали привычную работу, отчаяние было общим. Мы проиграли.

Конец января 1817 года. Харьковская губерния.

Дни летели быстро, и вскоре обитатели Куньего собрались в дорогу. Ведь до Водолаг требовалось добираться по зимнему короткому «свиту». Затемно стали грузить сани. На радость княгине Куракиной – целый поезд. Захватили две подводы смоляных факелов. Бочки со смолой. Мало ли, где придется стоять. Вдруг метель?

Наконец тронулись, с гайдуками, с песнями, с колокольцами. С прощальным звоном малого колокола в спину. (Большой Николай Романович, как обещал, велел снять.) С благословением священника в спину и с поклонами жителей деревни. Все-таки хорошо, когда баре уезжают на праздник! Без них вольготнее.