Без права на награду - стр. 3
Смерть под полозьями в его расчеты не входила.
– Вы уже выбрали спутника?
Услышав его голос, Елизавета Андреевна вздрогнула и мигом обернулась. На ее испуганном лице, помимо воли, расцвела улыбка.
– Это вы? Я думала, вы больше… Как хорошо, что вы не обиделись!
«Обиделся. Но не на вас».
– Подтолкнуть?
Она закивала и подхватила девчонок подмышки.
– Только я… не одна… Думаете, мы уместимся?
«Хорошо бы по очереди, – усмехнулся генерал. – Мне и вам есть что сказать. Наедине».
Но раз уж госпожа Бибикова не расцеплялась с крошками, следовало принимать женщину как есть – заметно размножившуюся.
– Садитесь! – просипел Шурка, уже зацепив краем глаза грозную Марию Дмитриевну, озиравшуюся вокруг себя в поисках племянницы. – Да садитесь же! Я вас не уроню!
Нет. Он был на высоте. Развернул сани, оттолкнулся ногой от снега, вырулил на гребень холма и, прежде чем Дунина, разглядев, наконец, угрозу, успела взвыть, исчез из глаз тетушки за ледяным надолбом на вершине горки.
Ах, ах, ах! Как они понеслись! Скорость – лучшее на свете! Считала ли так Елизавета Андреевна? Непонятно. У девчонок от страха перехватило дыхание, и они очнулись только на середине горы, когда самое страшное – позади и можно визжать вволю. А вот их мать, вместо того чтобы сжаться, откинулась назад, ближе к нему. Шурка немедленно оценил. Наклонился над меховой шапочкой с пером и зашептал сбивчиво и быстро:
– Я прочитал. Я что-нибудь придумаю. Не бойтесь. Ваша тетя…
В-ж-жик. Сани уже были внизу. Он успел только прикусить трепещущее перышко на ее шапке. И от этого прийти в состояние нетерпеливого восторга.
Оба предпочли бы еще пару-тройку спусков с горы. Генерал бы тогда успел чмокнуть даму в темя – через мех – и ощутить на губах гладкое, чуть колючее тепло шапки. А потом зарыться носом в белую, окутывающую горло шаль и, если повезет, добраться до кожи. Но Щурке пришлось пережить пленительные картины только в воображении.
Потому что мадам Дунина не поленилась лично спуститься вниз в санях, управляемых каким-то незнакомым Бенкендорфу господином в бобровой шубе и такой же шапке, плотно закрывавшей уши.
– Молодой человек! – Иерихонская труба! – Разве я позволила вам катать мою племянницу?!
Александру Христофоровичу трудно было сделать виноватое лицо, когда от уха до уха расплывалась довольная улыбка. Но обескураженное выражение далось легко.
– Я полагал, на горе… при выборе саней… не имеет значения…
Но Дунина не купилась на простодушие.
– Вы думаете, будто мне все равно, кто управляет санями моей племянницы? Почему не разбойник? Не грабитель из муромских лесов?