Без иллюзий - стр. 24

Стараясь избавиться от Горского, Орлова решила нажать еще на одну педаль. Несмотря на внешне вполне русскую фамилию, генерал Беланов был евреем. Орлова упомянула в беседе с директором, скорей всего как бы вскользь, насколько Горский предвзято относится к таким замечательным работникам как Лернер, Фишер и Берлин, объяснение чему, по-видимому, можно найти только в его антисемитизме. При нем чувствует себя хорошо только его любовница Дробышевская, которой позволено делать все, что ей заблагорассудится. Михаил понял это, когда Беланов вызвал его к себе в кабинет и устроил ему разнос по-генеральски: дескать, он знает, что творится в отделе у Горского, как он относится к своим сотрудникам и кому благоволит. К изумлению директора «изобличенный» зав. отделом тоном, близким к генеральскому, заявил, что бездельников в отделе терпеть не может и не будет, тем более на ведущих должностях, где они должны инициативно и самостоятельно работать на пользу дела, а в действительности не способны делать вообще что-нибудь, систематически не выполняя даже щадящего задания по плану.

Пораженный директор замолчал. Атака, инспирированная Орловой и компанией, захлебнулась, не дав прямого результата. Возможно, не в последнюю очередь, потому, что Михаилу посчастливилось иметь тетю, которая, узнав, что он работает в институте генерала Беланова, настоятельно просила племянника передать ему привет. Михаил передал во время совещания записку, в которой изложил директору просьбу тети. После совещания директор попросил его задержаться. Тетя была председателем секции литературы для детей и юношества в союзе советских писателей, а жена Беланова, по роду занятий писательница, принадлежала как раз к этой секции. Беланов с живым интересом выяснял, с какой стороны Мария Павловна является его тетей. Михаил ответил: «Мария Павловна является женой родного брата моего отца». – «Александра Григорьевича?» – «Да». После этого краткого разговора Михаил сразу ощутил уменьшение начальственного давления на себя. Нет, рокировки с Орловой это не отменило, но кусать его без крайней надобности больше не стали. Да и нужды в том действительно не было никакой. Главного противники добились и без этого. Орлова ушла от удара, получила индульгенцию за грехи и вид на жительство в той среде, где господствовала официальная демагогия и ничто больше не угрожало ей. Можно было свободно распускаться дальше.

Знакомство с «духовным наследием» Орловой на оставленном ею поприще заняло у Михаила совсем немного времени. Один из ее главных идеологов, адепт ББК, оставил вместе со своей свитой около двух десятков тощих отчетов о проведенных исследованиях и инструкций по частным вопросам индексирования литературы. Ничего полезного для решения проблемы они не содержали – ровным счетом ничего. Авторы этих опусов дружно уволились, оскорбленные в лучших чувствах, еще до того, как Михаил познакомился с ними.