Без гнева и пристрастия - стр. 27
– Состояние твоего психического здоровья меня беспокоит, – пробурчал я в ответ.
– Виктор, да что с тобой такое? Мне позвать кого-то другого?
– Забудь. – Я повернулся к лейтенанту дивизиона алхимической безопасности, который принимал у подчиненного увесистый ранец. – Что там у вас?
– Галлон чистого бензина.
– Что надо делать?
– Доставьте на место, выставьте таймер и убирайтесь оттуда.
– Как у вас все просто, – хмыкнул я, продевая руки в лямки ранца.
Навин моего пессимизма не разделял и только деловито поинтересовался:
– На сколько рассчитан таймер?
– Максимум на пять минут, – проинформировал нас лейтенант и забеспокоился: – Точно успеете выбраться?
– Легко, – сходу отмел Навин его сомнения.
Того уверенный тон нисколько не убедил. Меня тоже.
Проклятье!
Я прекрасно знал, сколь своеобразно начинает течь время при прорывах Вечности. Бездушному механизму хоть бы что – тикает себе и тикает, а человек залипает, будто муравей в сосновой смоле, и способен простоять в полной неподвижности хоть месяц, хоть два, при этом, по его внутренним ощущениям, пройдет лишь краткий миг.
Впрочем, в специальный дивизион берут лишь полицейских с талантом противостоять безвременью. Растворенное в нашей крови время позволяет беспрепятственно перемещаться в Вечности и не поддаваться ментальному воздействию обитавших в ней сущностей.
– Внимание! Прикрывайте нас! – отдал Ян команду подчиненным, нацепил на лицо защитные очки и первым двинулся к затянутым едким дымом руинам. – Виктор, стреляй только в крайнем случае, береги патроны.
– Понял, – отозвался я и поспешил следом. Ступил в пенившийся на асфальте алхимический реагент и мысленно попрощался с почти новыми туфлями. Быстро перепрыгнул на поваленное дощатое ограждение стройплощадки, глянул на Яна и только сейчас обратил внимание, что тот невесть когда успел натянуть поверх модных полуботинок резиновые калоши.
И непонятно с чего эта мелочь враз вывела из себя. Всколыхнулась злость, задергалось левое веко, перехватило дыхание. Стало очень-очень плохо, мерзко и гадко. Захотелось кого-нибудь убить.
– Виктор? – обернулся ко мне Навин.
Я убрал палец со спускового крючка и растянул губы в механической улыбке:
– Зацепило.
– Соберись! – потребовал дивизионный комиссар.
– Отстань! – отмахнулся я и с болью в сердце ступил с доски прямиком в раскисшую глину стройплощадки.
И сразу – тьма и тишина. Будто ушел под воду с мешком на голове.
Тьма и тишина.
Миг спустя сквозь толщу безвременья вновь прорвались отблески проблесковых маячков и вой сирен; сердце зашлось в безумном стуке, и в такт пульсу, как в мельтешении стробоскопа, принялись сменять друг друга свет и тьма, крики и тишина. А потом по крови растеклось мое собственное время, я окончательно провалился в другой мир, и голову заполонили призрачные шепотки.