Без боя не сдамся - стр. 25
– Молодой человек, вам нужна помощь? – спросил он.
– Нет, – глянул исподлобья Алёша.
– Вы уверены?
– Мне не надо помогать! – резко ответил он и вышел из храма.
Алёша сел на одну из скамеек под кованым фонарём, отвернувшись от церкви и от проходящих мимо людей. Его снова вырвало. Алёша вытер губы рукавом и закрыл глаза, провалившись в мысли. В голове и груди всё налилось каменной тяжестью. Он думал только об одном: как найти чернявого патрульного и столкнуть его под поезд или утянуть за собой – на что хватит сил.
Чья-то рука опустилась на плечо. Алёша дёрнулся, готовый драться.
– Спокойно, спокойно, парень, – это был тот же священник.
Алёша зло бросил:
– Что? И здесь за скамейки платить надо?!
– Глупости какие! – опешил тот. – Сядь, успокойся.
Алёша опустился обратно на скамью, а священник присел рядом и протянул ему влажный платок:
– Оботри лицо. У тебя кровь запеклась. Вот здесь, возле глаза.
Алёша опустил голову:
– Незачем.
Священник внимательно всмотрелся в собеседника:
– Что бы ты ни говорил, а помощь тебе правда нужна.
– Не надо меня жалеть.
– А я не жалею – говорю, что вижу. В Бога веруешь?
– В Бога? – состроил гримасу Алёша. – Да разве только в того, что придумал компьютерную игру, которую вы жизнью называете. Сидит там и играется, проходит человечками уровни, баллы набирает, навешивая пожёстче тем, кто слабее. Чпок! Отлично не получил? По голове ему. Заработал баллы? Хорошо. А другого в канаву. У него «жизней» уже не осталось. Отстой. Неинтересно. Говорите, это кровь? – показал Алёша на лицо. – А может, это просто графика?..
– Какая графика, тебе же больно, – ужаснулся священник. – О чём ты?
– А кому какая разница, что мне больно? Человечков много – семь миллиардов. Пусть одним или парочкой будет меньше. Может, вашему Богу баллов заработаю.
– Родителям твоим не всё равно…
– У меня их нет, – сверкнул глазами Алёша. – Я один.
– Мне не всё равно.
– С чего бы?
– Ты в храм пришёл. Сам. И я когда-то сам пришёл. Такой же потерянный. И ранен был хуже твоего. Не в уличной драке – в бою. Видел, как ребята, друзья мои, умирают, за чужие идеи сражаясь. Видел, как руки-ноги взрывом отрывает. И никому не нужен был, пока к Господу не обратился, пока не увидел, что есть другая жизнь, и смысл в ней есть, и свет, и радость. Поэтому мне не всё равно. Закрывать глаза на то, как рядом со мной душа страдает, не буду.
Алёша вдруг увидел натруженные, мозолистые руки священника: на правой не было указательного пальца. Беспалая кисть казалась неправильной, недосказанной, и оттого почему-то не лживой, будто покорёженная жизнью, она прошла проверку и врать не могла. Алёша медленно поднял голову: