Бей в самое сердце - стр. 37
На экране горит новая фотография Зойки в «Инстаграме» вместе с младшей сестрой – той сегодня исполняется пять лет. Это она поклонница «Лунтика», которого я теперь почти наизусть знаю. Все Зоя: балует малышку, каждый день повторяет, что она самая красивая. Говорит, чтобы та не выросла закомплексованной анорексичкой с приступами волчьего голода. Что бы ни кричала Малинкина по поводу «чайлдфри», она будет шикарной мамой, это видно уже сейчас.
Черт, мне нужен новый план, как избавиться от Милованова. Срочно. Потому что шантажом его не проймешь, он в этом деле, не напрягаясь, меня уложит на лопатки.
«Твой язык во рту мне нелегко будет забыть»
Ну что за наваждение? Какого черта я исцарапала ему спину? До сих пор картина красных полос, пересекающих чернильные узоры на плечах, не дает покоя. Опять завываю и падаю на подушку, но забыться не выходит – звук входящего сообщения вырывает из полудремы.
«Как все прошло?»
Снова и снова смотрю на смс Тёмы и не могу найти слов, чтобы ответить. Мечта взять рюкзак и без объяснений свалить из этой страны куда-нибудь в Барселону загорается ярче. Я ведь и так давно мечтаю сбежать подальше от вечной указки и установленных норм, а сегодня почти готова это сделать. Я очень люблю папу, но он совсем не знает меры в желании все контролировать, особенно меня.
Со стороны, наверное, может показаться, что я живу в сказке, но никому не видно, как пусто за стенами моего замка*. И да, плейлист «Гребаный надрыв» сегодня снова в деле.
А если без прикрас, то в вопросах воспитания отец всегда был жестким и беспринципным, как будто не отличал ребенка от своих прихвостней. В детстве, когда мне снились кошмары, он запрещал няне успокаивать меня, даже заходить в комнату, потому что я должна была сама научиться бороться с чудищами. Он никогда не умел заботиться обо мне. Ему и сейчас проще приставить охранников и дать денег, чем хотя бы раз обнять.
Ну вот, теперь я и вовсе реву. Хорошо, что у меня в запасе есть выходные. Пишу друзьям, что заболела, и забираюсь вместе с Elvira T в наушниках под одеяло.
Даже папа верит в мою простуду, может, потому что я выгляжу фигово. На восьмое марта с утра дарит огромный букет с коробкой любимого зефира – редкость для него. Тёмыч передает через Ваню гигантского медведя. Машу́ ему в окно и ненавижу себя за то, что даже не спустилась. Но я не могу. Пыталась – не могу. Я коплю силы, чтобы выйти завтра. Мне придется ехать в универ, и это самое суровое испытание.
Лента пестрит розами, даже Зойка хвастается. Интересно, а ей букет Тёма подарил или… Стоп. Отказываюсь думать, это не мое дело, больше нет. Убираю телефон под подушку и засыпаю, пропустив пьяные серенады Трофима за окном. Хорошо, что парни не дают разбудить меня.