Бетонная серьга. Рассказы не только из архитектурной жизни - стр. 5

За неимением иного подкрепляющего средства, потные баскетболисты набрасываются на диетическую стряпню и сжирают ее полностью. Тех из спортсменов, кому досталась подгоревшая сторона расстегая, сломила изжога, у капитана и нападающего начался завороток кишок от непропеченной части. У остальных игроков еще остались силы на ёрш и ватрушку.

И вот свисток арбитра. Спортсмены выходят на площадку неполным составом и тяжелой походкой. В зале повис съестной дух общепита как в школьной столовой. Спортсмены тяжело топчутся по площадке, дыша перегаром и обмениваясь зычными отрыжками. Животы вздуты, и в них небеззвучно проходят метаболические процессы. Игра производится без мяча – его ритмичные постукивания сменились отрыжечным перезвоном, прерываемым нецензурной бранью.

Наша с Мироном ивритоязычная работодательница – человек в высшей степени закомплексованный. Любой неоднозначный взгляд или жест вызывают в её воспалённом мозгу множество подозрений и обид. Например, приходит она, как обычно, в середине дня. Все уже давно заняты своими делами, сидят, уткнувшись в компьютеры или гутарят по телефону со смежниками (опять-таки уткнувшись в компьютеры). А она из-за комплексов своих, соблюдая мифические правила этикета, здоровается очень тихо и прямо с порога, то есть с большого расстояния. Естественно мы, сидящие к двери спиной, часто не слышим этого и не реагируем. Отсутствие у нас реакции повергает работодательницу в уныние до конца рабочего дня. Она закрывается у себя в комнате на несколько часов. По выходе из комнаты она с надутым видом снисходит до нас. А под вечер, после того как весь день просидели вместе в одной конторе (всей конторы – три комнаты), как-то глупо здороваться.

Вот и сейчас произошло то же самое – разминулся с ней, не услышав шопота. Через несколько часов мы встретились на кухне при приготовлении кофе. Она молчит, мрачно орудует ложкой в стакане. Здороваться поздновато, а дружелюбность по отношению к ней продемонстрировать надо, а то ведь обидится, нафантазирует всякого, ударится в истерику. Лишнее это, а чего доброго и на зарплате отразится.

Ну я и решаю сказать ей нейтральную фразу: «Видишь, последнее время твои шоколадки не убывают, как прежде, – это я на диету сел».

Она, чувствуя отсутствие явного заговора между мной и Мироном против неё, смягчается и отвечает: «Да… у кого диета, а у кого и стресс, настроение не подходящее». Намекает на несложившуюся жизнь. Мол-де плющит её без мужика, колбасит всяко-разно. А я в свою очередь думаю: «Как же состояние духа влияет на аппетит?» Многие израильтяне, например, во время войны в Персидском заливе поправились, постоянно хлопая холодильником из-за стресса. И зачем вообще в чисто символической беседе ныть и намекать на тяжёлую долю, явно завидуя моей легкой. Ещё сглазит!