Бэтман Аполло - стр. 47
Я вспомнил сегодняшний семинар – и короткий диалог Софи с Уллом:
«Как же решается hard problem?» – «Она не решается никак…»
Улл, конечно, был прав. Вот только он ошибался насчет того, что никакой hard problem на самом деле нет – я уже несколько минут испытывал ее в прямом смысле. Хотя, думал я, женщину такая точка зрения, несомненно, вполне устраивает – ведь если нет проблемы, нет и ответственности.
Я чувствовал, как в моей груди разгорается досада.
Они постоянно пытаются привести нас в исступление своими трюками. Форма, запах, осязание, вкус, звук, и мысль – особенно мысль, спровоцированная с великим и подлым тысячелетним умением… Есть шесть чувств – и через каждое из них на беззащитный мужской организм идет коварная, хитрая ежесекундная атака. А когда мужчина попадает в эту засаду и робко тянется за тем, что было обещано ему по всем шести каналам информации, раздаются крики «Нет! Ни за что!» на фоне приближающейся полицейской сирены.
И уже не взмахнешь дубиной, как сорок тысяч лет назад в пещере, когда люди были еще свободны… Какое там… Теперь все наоборот. Дошло до того, что англо-саксонская женщина во время секса непрерывно издает стандартные поощрительные звуки – «oh yes baby, I like it yeah» – чтобы самец в любой момент был уверен, что она пока что не собирается подавать в суд. И еще не уснула – ибо секс во сне автоматически превратит его в насильника. Этот парадигматический сдвиг уже вовсю сочится из западных порнофильмов, которые стало тошно смотреть.
И бороться с этим никто не будет, думал я. Все давно смирились. Триумфальное шествие гомосексуализма по странам золотого миллиарда вовсе не случайно совпало с разгулом женского полового террора на той же территории. Недалекие святоши кричат о моральной деградации человечества – а на деле мужчина-беспелотник, забитый и запуганный, плетется в последний оставленный ему судьбой угол… Хорошо еще, что Великий Вампир оставил запасной путь, по которому наш бронепоезд может объехать эту бездонную черную яму…
Софи чуть сжала мою ладонь.
– Тебе хорошо? – спросила она.
– Ага, – сказал я.
– А чего у тебя голос такой мрачный?
– Так я же вампир.
Она ничего не ответила. Но что-то подсказывало мне: она знает, что со мной происходит – и не испытывает никакого сострадания. Никакого вообще.
Ничего личного. Природа. Классовый гендерный интерес.
Женщина всегда будет хихикать и плести свои мелкие рыбьи интриги на фоне этой непонятной ей боли – зная только, что эта боль есть и с ее помощью можно сделать выгодный, очень выгодный гешефт. И поэтому она никогда не сможет стать настоящей подругой и сестрой. А всегда будет именно женщиной – вот тем самым, что висит сейчас в темноте рядом со мною. Не меньше и не больше…