Бэтман Аполло - стр. 41
– А какие баги есть в языке? – спросил кто-то из французов.
– Их очень много. Столько, что проще считать весь язык одним большим багом, кроме которого они вообще ничего не видят. Ученые, даже самые умные, ставят проблемы и формулируют свои открытия в кодировке, которая специально устроена так, чтобы сделать понимание истины невозможным. Люди могут только проецировать заложенные в языке искажения.
– Куда?
Улл широко повел руками вокруг себя.
– В микро– и макрокосмос. В результате фундаментальная ошибка их мышления становится то больше, то меньше – в зависимости от выбранного масштаба. Но она никогда не исчезает совсем. Она всегда накладывается на то, что они видят. Куда бы ни устремился их ум, они всюду найдут одну и ту же непроходимую пропасть, которую их мышление не в силах пересечь – по той причине, что само ее создает.
– А вампиры могут ее пересечь? – спросила Софи.
Улл поднял палец.
– Вампиры не пытаются пересечь эту пропасть. Они в ней живут. Там наш дом, и мы сами построили его в таком месте, чтобы нас никто не тревожил. Рама, для тебя все это не слишком сложно? Ты понял, о чем я сейчас говорил?
В голосе Улла прозвучала такая неподдельная забота, что мне стало неловко. Вопрос как бы подразумевал, что если понял я, то остальные поймут и подавно. Самым обидным было то, что он, кажется, даже не хотел меня обидеть. Я покраснел и кивнул.
– Та же пропасть, – продолжал Улл, – возникла перед людьми в их самопознании – когда они попытались понять, каким образом в результате работы их мозга возникает знакомый им мир. Тупик, в котором они оказались, получил название «hard problem». Это стандартный баг их мышления, кажущийся им неразрешимой загадкой. Вы знаете, что это?
Аудитория ответила молчанием.
– Изложу очень коротко, – сказал Улл. – Людям известно, что замыкание нейронных цепочек в коре мозга определенным образом связано с мыслями. Им известна даже локализация переживаний – какие ощущения соответствуют активности разных зон мозга. Например, возбуждение нейронов в определенной области совпадает с переживанием красного цвета. Пока все просто. «Hard problem» появляется, когда они пытаются объяснить, как электрическая активность, которую фиксируют приборы, становится субъективным чувством. Тем, что люди называют qualia – переживанием чего-то изнутри. Вот как мы знаем, что эта доска черная, а щеки у Рамы красные…
Я подумал, что если он еще раз попытается потрепать меня по затылку, я… Ну, не нахамлю, конечно. Но дам понять, что мы уже не в школе.
– Объяснить это не представляется возможным, – продолжал Улл. – Дело в том, что есть непреодолимая качественная пропасть между воспринимаемой нами краснотой… Ну хорошо, Рама, хорошо – не такой, как у твоих щечек, а такой, как у арбуза, мака или помидора, – и электромагнитными колебаниями в мозгу, которые фиксирует томограф. Как, где и почему электрический разряд становится красным цветом, который мы видим? Этого не знает никто из людей. Иногда даже спорят, можно ли утверждать, что красное для одного человека – то же самое, что красное для другого. С уверенностью можно говорить лишь о том, что в схожих ситуациях люди используют одно и то же слово.