Бэтман Аполло - стр. 37

– Если решу принести им жертву, – сказал я, – буду знать. Какие-то они необщительные.

– Со мной они дольше говорили. Наверно, решили, что я из их компании, только старше.

– Почему?

– Телепузики бреются наголо. Это профессиональное.

– Зачем?

– Лучше контакт с электродом.

Про электрод я спрашивать не стал. Не хотелось раз за разом демонстрировать свою неосведомленность.

– Они же вроде не лысые, – сказал я.

– Они еще не выучились. Потом побреются.

– А ты тоже для контакта с электродом стрижешься? – спросил я.

– Нет. Просто для красоты. А тебе не нравится?

Я уже собирался ответить, что нравится, но в это время над головой опять загудел орган, и Софи сказала:

– Доедай быстрее. Пора учиться.

Учебная аудитория оказалась просторным и светлым залом с фиолетовой школьной доской. Перед ней стоял стол. В двух боковых стенах были высокие стрельчатые окна со сложными витражами – причем с каждой стороны, если верить игре света, висело по солнцу. Из-за этого начинала немного кружиться голова – что, впрочем, прошло, когда я повернул глаза к доске.

Остальное пространство заполняли грубо выкрашенные парты, за которыми сидели восковые ученики в синих робах – такие же, как в кантине. У каждого в руке было перо, а на парте рядом лежала выцветшая ученическая тетрадка. На некоторых манекенах были совсем древние седые парики с косичками – я видел такие только на старинных портретах.

Свободных мест в классе осталось немного. Пустыми были две длинные парты в первом ряду. Эз, Тар и Тет втроем втиснулись за одну – видимо, мысль о разлуке была для них невыносима. Софи села за другую, а я устроился рядом с ней.

Шло время – а преподавателя не было.

Галльские боги тихо о чем-то переговаривались. Софи углубилась в маленькую черную книжечку с кроссвордами – и через пару минут уже стала обращаться ко мне за советами. Чаще всего я не знал ответа, но один раз сумел помочь, объяснив, что «Prince of Thieves»[5], девять букв – это не Vlad Putin, как она предположила, а Robin Hood. Это наполнило меня интернациональной культурной гордостью.

Минут через десять в дверь робко постучали.

– Entrez! – сказал один из французов.

Дверь растворилась, и в комнату вошел ветхий мужичонка в рабочем комбинезоне. В его руке был бумажный мешок с надписью «CHARCOAL FOR GRILL». Я узнал эти красные, как бы распаренные руки – именно они совсем недавно ставили еду на мой поднос.

Войдя, он сразу повернулся к нам спиной и принялся раскладывать по полочке перед доской куски желтоватого мела, вынимая их из своего мешка. Я подумал, что это местный прислужник-многостаночник, решивший навести последний марафет перед уроком. Мужичонка был настолько неказист и незначителен, что после этой классификации просто выпал из поля моего восприятия, хотя все время оставался перед глазами.