Бесшабашный. Книга 3. Золотая пряжа. История, найденная и записанная Корнелией Функе и Лионелем Виграмом - стр. 7
Джон признавал: обычно его прощали с большой готовностью – мать, жена, любовницы… Сыновья, вероятно, прощают не так легко, особенно такие гордецы, как этот.
О да, Джон помнил, какой Джекоб гордый! И бесстрашный. К счастью, Джекоб был слишком юн, чтобы осознавать, что за жалкий трус его отец. Страх… Им определялась вся жизнь Джона: он боялся мнения других, боялся оказаться неудачником и посредственностью, боялся собственной слабости и собственного тщеславия. В плену у гоилов Джон поначалу испытывал чуть ли не облегчение: наконец-то у него появилось серьезное основание для страха. Смешно бояться, если ведешь образ жизни, где самое худшее, что может с тобой приключиться, это автомобильная авария.
– Месье Брюнель?
Перед ним все еще стоял Арсен Лелу.
Джон заставил себя улыбнуться:
– Я наведу справки, месье Лелу, и тут же дам вам знать, как только что-нибудь выясню. Обещаю.
В черных глазах жука сверкнуло любопытство. Арсен Лелу не купился на историю о блуждающих огнях. Изамбард Брюнель[1] скрывал какую-то тайну. Джон не сомневался, что стоящий перед ним человек коллекционирует подобные тайны и прекрасно умеет в нужный момент обращать их в золото и влияние. Однако и Джон обладал некоторым опытом в сохранении своих секретов.
Он поднялся со скамьи. Не помешает напомнить честолюбивому человечку-жуку, кто здесь важнее.
– Проявляет ли ваш августейший ученик интерес к новой магии, месье Лелу?
Джекоб часами мог слушать объяснения отца о работе выключателя или тайнах аккумулятора. Тот самый сын, который с такой страстью посвятил себя возвращению в этот мир Старой Магии. Или это все же неосознанный вызов отцу? В конце концов, Джон никогда не скрывал, что его интересуют исключительно рукотворные чудеса.
– О да… разумеется, – услышал он голос Лелу. – Наследный принц ярый сторонник прогресса.
Арсен Лелу изо всех сил старался говорить убедительно, но его смущенный взгляд подтвердил то, что говорили о Луи при альбионском дворе: кроме игральных костей и девиц любых сословий, ничто не в состоянии увлечь будущего лотарингского короля дольше чем на несколько минут. Правда, совсем недавно, если верить шпионам, у принца развилось пристрастие к самому разному оружию – что тревожно, учитывая его склонность к жестокости, но, безусловно, на пользу планам Альбиона модернизировать вооружение обеих армий.
А ты будешь учить их строить ракеты и танки, Джон… Нет, дело не в том, что у него нет совести. У всех она есть. Но у него в голове звучало так много голосов, прислушаться к которым намного легче: тщеславие, жажда славы, успех и, наконец… месть. За украденные у него четыре года. Допустим, гоилы обращаются с пленными не так отвратительно, как король Альбиона, не говоря уже о методах Горбуна. И тем не менее Джон признавал, что жаждет мести.