Бесчувственные. Цена Свободы - стр. 37
Глава 6
Чича
– Нет, это издевательство какое-то! Когда я допустил в своей больнице балаган?!
Сквозь сон поморщилась от бесноватых грозных ноток.
Черт! Что я опять натворила? Но глаза было невозможно разлепить до того момента, пока до моих ушей не донесся умирающий стон. Мужской!
– Давай! Давай! Подъем, Тимур! Подъем! Как же ты мне надоел, а! Как гниющая кость в горле! Как незаживающая мозоль!
Ого! Ничего себе, какие у них чувства! А я и не знала… Да, доктор, я вас полюбила еще сильнее!
С неохотой разлепила веки и увидела следующую картину. Тот черт, который заявился ко мне пьяный вчера, до сих пор валяется в одних трусах на полу! Как не замерз за ночь?! А над ним мой доктор – как оказалось, любимый! Сидит на корточках рядом с его бездыханным телом, но выходит, что нависает над ним. Полы халата хирурга бережно укрывают пол рядом с Тимом. А в его выцветших с годами карих глазах отчетливо сверкает усталость и раздражение. Раздражение к лежащему рядом с ним идиоту.
После того, как Тим пришел в себя и перевернулся со страдальческим стоном на спину, Артур Азарович рявкнул, казалось, на все отделение. Так, что только через пару секунд я поняла, что каким-то образом прижала свои онемевшие руки к ушам.
Господи! Руки!
– Живо в мой кабинет! – подскочил доктор, и хотел сию секунду уже вылететь, как увидел меня, прижимающую руки к ушам, в желании заглушить его вопли.
– Да че Вы разорались! Башка и так раскалывается! – доктор скосил на Тима взгляд, как на какое-то ничтожество, недомерка, и снова перевел внимание на меня. Но на этот раз начал расплываться в улыбке.
Медленно подошел ко мне, и оттянул мою руку от уха, ощупывая её.
– Отлично. К концу недели вернется полностью вся чувствительность. Уже можешь шевелить ими.
Улыбнулась ему в ответ, но при этом смотрела только на свою руку.
Да! Да! Я отчетливо чувствую его касания!
– Через час буду у Вас с Ниной. Она будет вашей медсестрой. Прикреплена именно к Вам. – Утвердительно моргнула ему. На этой ноте он и оставил меня, не забыв напоследок рявкнуть Тиму. – Две минуты! У вас две минуты! Не испытывайте меня!
Тим, лежа на полу, тяжело вздохнул. Попытался сесть, но ни черта у него не получилось. А это до сих пор забавно!
– Чич, как же хреново, что ты не можешь сейчас встать.
Улыбка завяла на моем лице, как тот цветок, который еще не успел зацвести, дать ростки.
– Прости, но за воду я сейчас многое бы отдал.
А я бы многое отдала, чтобы вновь в тебя плюнуть, сволочь мерзкая и неприятная! Поскорее бы ты свалил, чтобы тебя уже хоть кто-нибудь вздрючил!