Besame mucho, клуша! - стр. 26

Нора Максимовна выражала протест старости обтягивающими майками всех оттенков фуксии и джинсами в духе хиппи. Лоб Норы Максимовны украшала скрученная жгутом, освежающая цвет лица яркая косынка кораллово-лилового цвета, кокетливо повязанный узел располагался над ухом. В облике матушки было что-то от корсара.

Соперничество, которое она вела с единственной дочерью всю сознательную жизнь, не прекратилось даже с уходом на пенсию.

– Привет. – Лера привычно ткнулась в провисшую щечку. – Ма, ты прекрасно выглядишь. – Дочерний долг был выполнен: продукты привезены, комплименты произнесены.

– Откуда ты? Ты не на работе? Что-то случилось? – Нора Максимовна изучала лицо дочери.

– Ма, я ушла от Казимира и пока перебралась к тебе.

Нора Максимовна выдержала паузу и сняла очки:

– Лера, в семье всякое бывает. Может, еще все утрясется?

– Это вряд ли.

– Дело твое. Только…

– Что, ма?

Нора Максимовна вернула очки на место и сделала рукой неопределенный жест:

– Да так. До октября еще куча времени.

Понятно. Матушка не испытывает восторга от перспективы жить под одной крышей со взрослой дочерью и надеется, что вопрос с жилплощадью за лето уладится.

– Где твоя машина? – заглядывая в пакеты, поинтересовалась Нора Максимовна.

– Машину я разбила, – сообщила Лера и тут же обозвала себя дважды дурой: за то, что разбила машину, и за то, что сказала об этом маме.

– Как?! – Развод дочери произвел меньший эффект, чем новость о машине. Нора Максимовна потеряла интерес к пакетам. – И как же ты теперь?

Вопрос был далеко не праздным: дачный участок был отдан на откуп цветам, и всеми продуктами Нору Максимовну снабжала дочь.

– Как сегодня. – Лера неопределенно пожала плечами.

– Скажи, какие перспективы у тебя с работой?

– Не знаю, – искренне сказала Лера.

– Я не удивлена, – заявила Нора Максимовна, – что ты осталась у разбитого корыта. Ни работы, ни денег, ни детей в тридцать пять лет. Долго думала, дорогая моя. Раньше надо было с ним рвать или терпеть уже до конца.

Норе Максимовне казалось, что, если испортить дочери настроение, она изменится и возьмет судьбу в свои руки.

Ничего, кроме раздражения, эти псевдопсихологические экзерсисы не вызывали. Лера рассердилась:

– Ну откуда ты знаешь?

– Поживи с мое. – В тоне Норы Максимовны Лере слышались отголоски их давних ссор.

Неспособность дочери к действию, привычку прятаться от жизни Нора Максимовна называла инфантильностью и винила в этом Лериного отца – своего мужа, после смерти которого перестала критиковать дочь, хотя дух соперничества не утратила.

– Откуда у тебя эта вещица? – отвлеклась на длинную льняную Лерину юбку мама.