Besame mucho, клуша! - стр. 28
– Василь Василич, вы меня не слушаете, – обиделась Леночка.
Пойманный на месте преступления, Крутов покачал головой:
– Ты меня не перестаешь пугать. Зачем девушке столько мозгов?
– Чтобы держать окружающих в тонусе.
– Выскочила бы замуж, как все приличные барышни, внуков Диме нарожала бы, а ты все растешь над собой, – на правах друга семьи Крутов иногда позволял себе сентенции в духе домостроя, – и все умнее и умнее делаешься. Не знаю, кому это понравится.
– Кому не помешает, тому и понравится, – обнадежила шефа Леночка.
– А почему ты Ковалевой не предложила нашу машину, если такая умная?
– Так вы же сами отослали Владика с поручением, потом он обедал, а после обеда поехал за вами в администрацию.
Все было истинной правдой, Влада он сам откомандировал в помощь домработнице Игнатьевне, но почему-то именно этот факт и рассердил Крутова.
– Надо было что-нибудь придумать, – недовольно проворчал он.
– Самой сесть за руль?
– Как вариант.
– Учту, – буркнула Леночка. Не ценит ее шеф. Она всю себя без остатка отдает работе, опекает его, отвечает за его безопасность, для чего тайно установила систему записи разговоров в приемной (мало ли чего, столько маньяков развелось, шантажистов и просто психов), от личной жизни отказалась ради карьеры, помощником депутата уже стала, а взамен одно недовольство и никакого уважения.
– Ты только по бумагам мой помощник. На самом деле ты референт, – будто подслушав мысли Леночки, расставил точки над «i» шеф.
– Вам когда надо – я референт, когда не надо – помощница, – укорила шефа Леночка.
– Значит, ты ведешь себя так, что вынуждаешь меня напоминать тебе об этом.
– Да как? – Леночка приготовилась зареветь. – Я уже не знаю, как себя вести. Стараешься, стараешься…
– Надо включать воображение. – Гуманитарное образование – вот откуда эта мучительная неудовлетворенность. В кресле депутата захолустного Законодательного собрания Крутову не хватало масштаба, разнообразия, креатива, он злился на девушку, прекрасно понимая, что сам не знает, чего хочет. Заниматься проектированием новых оранжевых политтехнологий? Или бархатных революций?
Нет, знает. Он хочет, чтобы этой мути на душе от ссоры с собкором Валерией Ковалевой не было. И чтобы самой ссоры не было. Чтобы сероглазая, мягкая (но не аморфная), обворожительная Валерия сейчас сидела в его кабинете вместо Леночки, задавала свои вопросы, отмечала что-то в блокноте, перебирала письма старожилов Черемушек, а он бы пил кофе (ладно, ладно, зеленый чай) и заглядывался на ровный пробор и выбившуюся из пучка прядь темно-русых волос. Ах, какие у нее тонкие, музыкальные пальцы, у этой журналистки, какая нежная кожа…