Беременна по принуждению - стр. 44
Прижалась, дрожа, обняла за плечи и обмякла, как лоза, обвившая могучий дуб. Мы целовались уже по-взрослому, пили дыхание друг друга, я гладил её спину, прикрытую тонкой тканью светлого платья.
Она была похожа на неземное существо, испуганную нимфу, застигнутую врасплох бородатым старым сатиром. Белоснежка не зря рассказывала мне свои грустные сказки, почерпнутые из книг.
Она думала, что я не слушаю, что мне не интересно, но я запомнил всё, потому что это помогало мне лучше понять ту женщину, которую я выбрал себе в жёны. И от которой не собирался так просто отказываться.
— Пожалуйста, не надо, — шептала она, продолжая всхлипывать, когда я подсадил её на подоконник и задрал летящую юбку, созданную для того, чтобы удобнее раздвигать ноги и трахаться.
— Не сейчас, — постанывала она, выгибаясь в моих объятиях и уклоняясь от поцелуев.
Наша страсть, а я видел и чувствовал, что она разделяет моё желание. Тонкая ткань трусиков промокла, а плоть её лона вздрагивает от моих нежных прикосновений.
— Я уйду от тебя, — стонала она, неумело расстёгивая мою рубашку. — Я ненавижу тебя за то, что ты со мной сделал.
— И за то, что ещё сделаю, — хмыкнул я, целуя хрупкую длинную шею.
Медленно расстегнул молнию платья на спине, и платье невесомым облаком соскользнуло с плеч, обнажив небольшую грудь с торчащими от возбуждения сосками.
Внезапно нимфа будто очнулась от заколдованного сна и принялась отталкивать меня, одновременно пытаясь спрыгнуть с подоконника, чтобы убежать. Закрыться от меня и снова в тиши ванной лелеять свои слёзы и страдания.
Некоторым нравится страдать не меньше, чем иным, подобным мне, догонять и побеждать.
— Так не пойдёт, Белоснежка, — выдохнул я, воспользовавшись её замешательством. Подтянул её к себе, усадив на самый край подоконника. Одной рукой я обнимал её за талию, а другой — быстро избавился от ремня и брюк. — Если ты думаешь, что можешь играть со мной, а потом отталкивать, думая, что я стану дрочить в унитаз, то ошибаешься.
В её глазах плескался страх, смешанный с желанием. Она всё так же дрожала в моих руках, но не делала больше попыток вырваться или сжать ноги.
Потом молча, будто приносила жертву, опёрлась ладонями о подоконник и затихла. Сейчас она снова напоминала антилопу, заворожённую взглядом льва.
Ждать я не стал. Я никогда не жду, а прихожу и беру то, что принадлежит мне по праву. Белоснежка принадлежала мне. А я — ей.
На этот раз я вошёл в неё почти нежно, аккуратно. Она была обжигающе-горячей и влажной, её лоно тесно обнимало мой член, сводя с ума своей теснотой.