Берегини - стр. 8
– Лучше признай, что одна из них тебе нравится. Не зря же всю дорогу ты не сводил с нее глаз, – хмыкнул Ормульв.
– Было на что поглядеть, – спокойно ответил Халльдор, – ведь нечасто девчонки вместо того, чтобы жалобить нас слезами, хватаются за оружие. Лучше скажи, что за воин нанес тебе рану, Ормульв Гуннарссон?
Теперь залился краской рыжебородый хёвдинг>7.
– С каких это пор поленья и глиняные горшки называют оружием? – проворчал он. И сердито махнул рукой, услышав в ответ дружный хохот побратимов.
– Выходит, словенская девчонка так ловко приласкала тебя поленом? – сквозь смех поинтересовался Эйвинд. – Такая и впрямь заслуживает свободы, Гуннарссон!
– Правду сказать, – отсмеявшись, проговорил Халльдор, – я бы оставил себе самую младшую. Все равно датчане не дадут за нее много серебра. Но это не мне решать, а тебе, брат.
Эйвинд конунг внимательно поглядел на него, затем перевел взгляд на белокурую пленницу:
– Хочешь взять ее как жену или как рабыню?
Юноша, не раздумывая, ответил:
– Рабыня мне не нужна.
– Гляди, как бы такая жена в первую ночь не вонзила нож тебе в спину! – фыркнул Ормульв. Но Халльдор сделал вид, будто не услышал его слова.
– Что ж, – проговорил Эйвинд, глядя на младшего брата, – проси, чтобы кто-нибудь назвал своей сестрой или дочерью словенскую девушку и дал ей новое имя. Ему и заплатишь свадебный выкуп, когда соберешь его, как положено.
Когда довольный решением Халльдор ушел, конунг повернулся к побратиму:
– Хорошо бы стребовать выкуп побольше. Чтобы у обоих было время подумать.
Все, что было добыто в походе, выносили из трюма на берег – морскому коню нужен отдых, но перед этим следовало освободить его от груза. Раскладывали на холстинах легкие теплые меха: лисьи, куньи, беличьи; выносили свернутые ткани, кожаные тюки, лен и пеньку, скатывали по мосткам бочонки с солониной, зерном и медом, с особым бережением выкатили пару бочек с дорогим заморским вином. Попозже придет конунг со старшими, все пересчитают да определят, что пойдет на обмен или продажу, а что пригодится в хозяйстве или станет наградой тем, кто на этот раз проявил больше доблести и отваги.
Ближе к ночи с опустевшего корабля убрали мачту и вынесли на берег вырезанного из дерева дракона, грозно глядевшего с форштевня в чужих краях. До следующего плавания дубовая лодья простоит в корабельном сарае – недолго, ибо впереди было лето, время морских походов к дальним берегам.
В надвигающихся сумерках остров казался словенским девчонкам вершиной Железной горы, восставшей из кромешной тьмы Исподнего мира. Куда ни глянь – черные скалы да валуны, похожие на головы великанов, камни, покрытые пятнами лишайника да птичьими отметинами. Не радуют глаз зеленые поля, не видно густых лесов, а глаза поднимешь – сквозь вечерний туман белеет холодный склон: снег, поди, не тает на нем даже летом. И за крепким частоколом темнеют покатые крыши домов – все чужое, незнакомое, страшное.