Берег. Следы на песке - стр. 30
Он вышел из кухни. Хлопнула входная дверь. Я осторожно выглянула из-за занавески. Навстречу Волку из машины никто не вышел. Не успел он сделать и трех шагов от парадной, как раздался сильный хлопок. Джип сорвался с места и умчался, чудом не сбив девушку с коляской. Волк рухнул на спину как подкошенный, а под головой расползлась лужа крови. Пуля пробила лоб. Я закричала, рванула на себя раму, но ручку заклинило. Слезы бессилия брызнули из моих глаз — Волку помощь уже была не нужна. Серые глаза смотрели в небо, провожая ввысь душу.
Я не сразу заметила Дрона. Воровато оглянувшись, он поспешил к Волку и присел возле него на корточки. Я выскочила в коридор, схватила ключи и сумку, натянула куртку и рванула в спальню. Здесь окно открылось легко. Я выпрыгнула босиком в сугроб как раз, когда Дрон сунул в замочную скважину ключ, выуженный из кармана Волка. Десять метров показались мне стометровкой. Трясущимися руками я вставила ключи в замок зажигания, выжала сцепление и втопила газ в пол.
Пару месяцев я скрывалась во Псковской области, боялась возвращаться в Питер. Я терялась в догадках, действительно ли это любовь или Волк меня пожалел и отдал за меня свою жизнь… Я хотела отомстить за него. Тоска по его серым глазам и жажда мести привели на исповедь в сельский храм. Убеленный сединами батюшка сказал тогда:
— Нам неведомо многое. Быть может, спасая тебя, он свою душу от грехов очистил. Отомстив убийством за убийство, ты не вернешь раба Божьего Алексея, но усугубишь и его, и свою участь. Ему нужна твоя молитва. До конца дней своих поминай его.
В середине марта я вернулась в Питер, обзвонила все кладбища и нашла на Южном свежую заснеженную могилу Алексея Волкова. Памятник еще не поставили. Волк смотрел на меня с цветной фотографии в железной рамке, и уголки его губ будто подрагивали.
С остервенением отшвырнула я искусственный венок с черной лентой, на котором золотилась надпись: «От братвы». Пятьдесят красных роз легли на его место, и огонек свечи загорелся в светильнике. Мартовское солнце светило, но не грело. Я сидела на лавочке, вспоминала тепло ладоней Волка и не могла отвести взгляда от серых глаз.
8. Глава 7
— Джу… — Роберт коснулся губами мокрых, припухших от слез, глаз. — Вернись…
Он давно перенес Юлю на диван в гостиную, а она даже не заметила этого. Страшная исповедь длилась два часа. Роберт осушил за это время полбутылки коньяка. Его трясло изнутри, и он впервые в жизни не мог найти нужных слов. Любимая женщина доверилась ему. Случилось то, о чем Роберт так долго мечтал. Только теперь он не знал, как ему жить с этим. Во время рассказа, когда речь заходила о Волке, зеленые глаза светились то любовью, то желанием, то болью. Роберт будто побывал в чужой постели третьим. Волк растопил Юлино сердце. Более того, он не просто подарил ей жизнь, а отдал за нее свою. Юля жила с чувством вины все эти годы и ни на минуту не переставала любить этого парня. Она до сих пор любит его. А Роберт, дурак, ревновал ее к Сане. Громов — первое чувство, фиалки, увядшие в марте. С Волком совсем иная история.