Белый Волк - стр. 56
– Молодец, – сказал Лантерн, тоже остановившись. – Из тебя получится хороший наездник.
– Почему он так мчался? Испугался чего-то?
– Да, сам того не ведая. Пойми, Рабалин: лошадь на воле бежит быстро, лишь когда ей грозит опасность. Когда ты посылаешь коня в галоп, в нем пробуждается память его предков. Раз он бежит, значит, он в опасности. Лошадь легко впадает в панику, вот почему всадник никогда не должен терять власть над ней. А ты, пустив его в галоп, расслабился и дал ему свободу. Он оказался предоставлен сам себе, потому и запаниковал.
– Это было чудесно! Он так быстр летел – ему бы в скачках участвовать.
– Нет, – улыбнулся Лантерн, – это боевой конь, к тому же молодой, пугливый и беспокойный. На скачках вентрийский чистокровка обошел бы его, как мертвого. Зато в бою вентрийцу недостает гибкости, а его быстрота может быть даже опасна. Твой коняга – как раз то, что нужно горячему молодому всаднику в открытом поле.
– Можно я назову его как-нибудь, брат Лантерн?
– Меня зови Скилганнон, а его – как тебе угодно. Если он пробудет у тебя долго, то привыкнет к своему имени и будет на него откликаться.
Брейган нагнал их рысью, неуклюже подскакивая в седле.
– Некоторые люди просто не созданы для верховой езды, – тихо проронил Скилганнон. – Я начинаю испытывать жалость к его лошади.
К вечеру они оказались высоко в лесистых холмах. Сквозь промежутки между деревьями Рабалин видел внизу, на северо-западе, широкую равнину. По ней двигались колонны пеших людей и порой проезжали конные отряды. На таком расстоянии нельзя было разглядеть, свои это или враги. Да не все ли равно? У него есть конь, который скачет быстрее зимнего ветра.
Заночевали они у подножия утеса. Скилганнон не разрешил разводить костер, но ночь была теплая. В седельных сумках отыскались две скребницы, и Скилганнон научил Брейгана с Рабалином расседлывать и чистить коней. После этого он отвел лошадей туда, где трава росла погуще, спутал их веревками, взятыми из тех же сумок, и оставил пастись.
Брейган, пожаловавшись на стертые ляжки и отбитую задницу и не дождавшись от Скилганнона сочувствия, завернулся в одеяло и лег. Звезды светили ярко на ясном небе. Скилганнон сидел один в стороне от лагеря. В другой день Рабалин не стал бы его беспокоить, но сегодня воин впервые заговорил с ним по-дружески, и Рабалин почти без боязни подошел к нему. Тот встретил его прежним взглядом, холодным и отстраненным.
– Тебе нужно что-нибудь?
– Нет, – сказал Рабалин и хотел уйти.
– Ладно, садись, – смягчился Скилганнон. – Не так уж я страшен, как могу показаться.