Белый олень. Часть 3. Одинокий волк под луной - стр. 17
– Ну, молодчик, капрал, не сдрейфил! Значит, первый нарвался на «духов»? С-суки, где оказались, а! И не подумаешь, ведь плоскоти'на кругом, обычно они в скалах хоронятся. Ты одного завалил? Строчил-то долго… Чё молчишь, хвастайся! – нагнувшись, он цепко схватил Сергея за плечо и тряс, пытаясь заглянуть ему в глаза. – Да не психуй, пацан! Так их с-сучар черножопых и надо гасить! Ротный приказал выяснить, кто первый духов обнаружил? Так что сверли дырку на робе – самое малое «За отвагу» отхватишь или на худой конец, «За бэ зэ».
Сергей медленно поднял на него глаза, опираясь на автомат с трудом встал, распрямился, резким движением сбросил руку Большакова с плеча, не оглядываясь, продираясь сквозь колючие кусты, пошел туда, где слышалась дробная разноголосица автоматных и пулеметных очередей вперемешку с резкими хлопками подствольных гранатометов и оглушительными разрывами гранат.
… Медаль «За боевые заслуги», полученную за ту операцию, Сергей долго носил в нагрудном кармане. А когда после замечания, полученного от командира взвода, прикрепил ее на гимнастерку, то вдруг до боли отчетливо ощутил, что является теперь носителем некоего знака, отличающего его, Сергея Романова, от других, не имеющих такого отличия, и не особо страдающих от этого. Потому, что данный знак означал, что на руках его владельца была чужая кровь, чья-то отнятая жизнь, и это угнетало Сергея.
Он долго не мог стереть из памяти тот роковой день. Постоянно ловил себя на мысли, что, стреляя в афганца, стрелял словно бы в самого себя. Было жутко и больно осознавать, что он, Сергей, живет, а тот мальчик уже нет. Умом понимал, не сделай он этого, пуштун безусловно убил бы его. Но не рациональный разум, призванный оправдывать и щадить человеку самого себя, а нечто иное, неуправляемое, запрятанное где-то глубоко внутри его сути, уже не позволяло существовать спокойно и безмятежно, как раньше. Даже месть за казненного друга не умаляла ответственности за убийство.
Но вместе с этими терзаниями, в душе Сергея зарождался и рос некий внутренний протест, не дававший ему покоя. Оказавшись на войне, он, еще не вкусивший всех ее драматичных подробностей, уже понимал, что так, как умер его друг Сашка Поспелов – солдат не должен умирать. А уж если случилось такая неизбежность, то это должна быть «нормальная» солдатская смерть: от пули, от штыка, от осколка гранаты или мины… Но уж никак не от «красного тюльпана»!
Афганский мальчишка, застреленный русским солдатом Сергеем Романовым – умер обычной смертью воина. Когда его тело передадут родителям, им будет кого оплакивать, обряжая в погребальные одежды… А кого будет оплакивать мать Сашки, вырастившая его в одиночку: сына или кусок обезображенной окровавленной плоти? Понятно, что в таком виде Сашку не покажут, истерзанное палачами тело запаяют в цинк, иначе мать просто сойдет с ума из-за того, что увидит.