Белый олень. Часть 2. Стюардесса - стр. 31
– Ещё недавно весь мир для меня был мрачный, холодный, люди злые, жестокие, грубые… И вдруг ты в капитанском кресле: «Разрешите доложить, командир?» – а у самой ноги ватные. Знаешь, я тебя с первого взгляда полюбила и по сей день нахожусь в таком состоянии, что выходить из него не хочется.
– И что же это за состояние? – деликатно осведомился он.
– Словами не передать, Серёжа, нужно испытать самому… – почему-то грустно пояснила Лариса и вдруг оживилась. – А, впрочем, попробую: помнишь, как-то мы летели в Благовещенск на эшелоне пять семьсот?
– Это когда я тебя из салона полюбоваться восходом позвал? – легонько улыбнулся он.
– Да, – кивнула она. – Оставила я стажерку Циклау'ри в салоне, вошла в кабину и словно в какой-то неведомый мир, окунулась. Пышно и невесомо высятся башни кучёвок. С одного боку они розовые, с другого ослепительно белые и будто живые, дышат, клубятся. Небо лазурно-фиолетовое, пронзительное, такого с земли не увидеть. В золотом ореоле восходит солнце, перепоясанное чёрными кушаками. Помнишь, мы даже сосчитали их?
– Конечно помню, их было пять, это облака так миражили, – подтвердил Сергей. А Лариса, все больше вдохновляясь, продолжала:
– Самолёт мчится в этом прекрасном грозном великолепии. Скорость и какая-то ликующая, невесомая свобода, рождают чувство неистового восторга и счастья… – она неожиданно оборвала свое откровение, словно застыдилась высокопарных слов. Потом спросила. – Я, наверное, туманно объясняю?
– Нет, нет, всё хорошо, я тебя понимаю, родная, продолжай, пожалуйста, – проникновенно попросил Сергей, его глаза задумчиво светились под луной.
– А потом мы подошли к рубежу начала снижения, ты выключил автопилот, отдал штурвал от себя и весь этот нереальный сказочный мир исчез за облаками. Но осталось навсегда ощущение какой-то надмирности, девственной чистоты, свежести, новизны, будто юность вернулась и не было в моей жизни столько грязи, обид, слез, унижений, разочарований… Уж от кого, от кого, а от себя-то никак не ожидала подобных телячьих восторгов, а на ж тебе, даже возраст не помеха! Продолжается заоблачная сказка и чувство блаженства такое, что хочется лететь, лететь и до конца жизни с эшелона не снижаться! – последние слова она произнесла почти торжественно.
– Да ты поэтесса, дорогая стюардесса! – обронил Сергей и усмехнулся своей невольной рифме. – Значит, и ты уже вкусила этой сладкой отравы – неба?
– Моя сладкая отрава, это ты, Серёжа! Ты меня к жизни возродил. Одного понять не могу: как все то, что увидела в тебе я, не смогла рассмотреть Ольга? Может, просто не любила?