Белый, красный, черный, серый - стр. 20
«Люблю! Люблю этот младенческий круглый лик, в своем мерцании переходящий все возрасты. Этот колоб света, плод непорочного зачатия… – читала наша маленькая горбатая русица, похожая но сову, вцепившись в книгу, как в добычу, крючковатым носом водя по строчкам. – О, великий, сияющий, стоочитый, стожильный царственный младенец! Окропи золотой уриной наши сердца! Бей фонтаном агиасмы по черным врагам Отечества! О, метафизический уд в трех ипостасях войны – в битве за кровь, за слово и за время. Разве не благодаря тебе мы победили прошлое и будущее, перемолов его словом и оросив кровью? Явив изумленным народам наш уникальный исторический миф. Нашу великую русскую судьбу. Наш особый духовный путь по кругу, путь-хоровод. Разве не каждая девица вожделеет понести от тебя, чтобы иметь тебя во чреве своем?»
На этом месте несколько человек захихикали. Русица пронзила класс дальнозоркими хищными глазами. Все обмерли, как мыши. Она продолжила: «Но чу! Я вижу парад всеобщего счастья, я вижу возрождение Государя в новой ипостаси: он восходит на трибуну в красном плаще – и народ благодарно плачет».
7. Хаканарх
Леднев прошел в кабинет, сияющий после утренней уборки, как зеркало. Бросил деревянную звезду на цветочный столик. Размотал шарф и, выпучив глаза, на пару секунд замер перед стеной с биометрическим распознователем.
– Идентификация подтверждена, – сказала стена, просканировав его радужную оболочку, и открыла доступ к панели управления, где, в свою очередь, стоял еще один замок – дактилоскопический сенсор. Леднев ввел цифровой код.
– Идентификация подтверждена. Код верен. Доброе утро, Дмитрий Антонович! Включить рабочий режим?
– Нет, – язвительно проворчал Леднев. – Я просто так с этими уровнями защиты бодаюсь каждый день. Странные вы вопросы задаете, барышня.
– Не понимаю ответа. Повторяю вопрос. Включить рабочий ре…
– Да, да. Будь так добра. Это шутка была. Шутка. Дожил – со стеной по душам разговариваю…
– Я понимаю, что такое шутка. Ха, ха, ха. Рабочий режим включен. Включить систему хирургического ассистирования?
– Валяй, – сказал Леднев, снимая мокрое пальто и встряхивая.
Из рукава что-то выпало. Какая-то бумажка. Видимо, забилась с ветром и мусором, когда он бежал к Чангану от сувенирной лавки «В гостях у сказки». Нагнулся, поднял, развернул. Листовка.
«Воспрянь, человек! Хаканарх идет! Всеочищающий ураган гнева и справедливости! Слышишь? Слышишь роковой этот рокот и скрежет великого горизонтального колеса? Чуешь? Чуешь этот воздух – свежий, грозовой, электрический воздух свободы? Это – Хаканарх, его поступь и дыхание! Это – буря, в черных тучах закипающая буря народного терпения и слез. Сегодня разразится она молниями и ливнями – и закрутится ураганными вихрями – и сметет всю неправду, на длинных ходулях которая извеку ходит над нами и топчет нас. И грянет за ней война великая, страшная, последняя брань между небом и землей, как обещали нам старцы. А за войной придет голод людоедский. Но и война, и голод будут нам во спасение – как сказал схиархимандрит Христофор: «если не будет войны, то плохо будет, все погибнут. А если будет война, то недолгая, и многие спасутся, а если не будет, то никто не спасётся»…