Белая охота - стр. 77
А может, всё-таки всё было не так?
Кведжин ходит по своему любимому месту, жуёт табак. От вина и табачной жвачки он расслаблен, медлителен, думает о чем-то своём. Глубокий вечер. Из дома выходит Гарман, закутавшись в шаперон Кведжина. Подбирается. Наносит неожиданный удар ножом. Беззвучно падает тело. Гарман оттаскивает его в топкое место. Всплеск, к утру ряска снова затянет поверхность болота, все следы исчезнут… Туда же летит испачканный кровью шаперон и нож. А потом и тетрадь вместе с ключом…
Нужна улика, зацепка. Хотя бы незначительная, весомая лишь в глазах ищейки. Понять, какую именно версию распутывать. Рианон встала, распрощалась со стариком и торопливо пошла к ручью. Успеть застать там и расспросить служанку.
Вдогонку полетело:
– Удачи вам. Надеюсь, вы сумеете отыскать веские улики и изобличить преступника.
Рианон невольно поморщилась. Прозрачный намёк: без серьёзных доказательств и по одному лишь подозрению на дыбу никого из своих людей барон вздёрнуть не даст.
На границе поляны дорожка раздвоилась, но оба пути вели вроде в одном и том же направлении. Девушка выбрала правую тропку. Та спряталась под сень деревьев, чуть не затерялась в папоротниках. Дальше упорно ныряла в кусты, обвилась мимо нескольких буревых выворотней. Вернуться и признать ошибку – стоило всё-таки уточнить, куда же идти – Рианон не хотела. Став еле заметной, тропка змейкой побежала среди высоченных елей, слева и справа густым ковром встал лесной хвощ. Местами он смыкался над дорогой, так что она становилась совсем невидимой. Наконец, уже заслышав звон ручья и почти выйдя на опушку, Рианон упёрлась в высокие стебли борщевика. Дорога однозначно уходила сквозь них дальше. Девушка со вздохом повернулась спиной вперёд и сделала широкий шаг в заросли, закрывая лицо от жгучего сока рукавом.
Под ногой что-то хрустнуло, сапожок заскользил на глине и раздался истошный вопль:
– Госпожа, осторожнее!
Поздно. Рианон уже запнулась о корзину и полетела в ручей. Не упала: её ухватила за платье чья-то рука… Но чистое бельё посыпалось в глину и грязь. Когда Рианон сумела твёрдо встать на земле, она сообразила, что спасла её та самая Маника.
– Хорошо, что с вами всё в порядке, госпожа, – слова прозвучали так уныло, что было понятно: будь на месте Рианон не дворянка, а кто-то другой, служанка с удовольствием бы виновника треснула корзиной.
– Я-то в порядке, зато стирка, смотрю, погибла. Так. Мыло сталось?
– Д-д-да.
– Тогда давай. Помогу.
– Г-г-госпожа, как же… – оторопело залепетала Маника.
– Не переломлюсь. Я ведь виновата? Да не беспокойся, умею я. Нас в пансионе заставляли. Ибо жена – опора мужа не только в радости, но и в горе, а жизнь может сложиться по-разному. Да к тому же, настоящая хозяйка обязана уметь всё, что делает прислуга. Иначе не понять, когда работа сделана плохо по неумению, когда по недомыслию, а когда из лени.