Белая Богиня - стр. 107
В своей ипостаси Геракла Небесного Геракл снискал еще большую славу. Мифографы отмечают, что он одолжил золотой челн Гелиоса в форме лилии или лотоса, дабы вернуться на нем домой после совершения одного из подвигов. Именно на этом челне Гелиос-солнце, зайдя на западе, еженощно снова приплывал на восток по водам потока Океан, окружающего земной диск. Лотос, цветущий в период разлива Нила, символизировал плодородие и потому сделался неотъемлемой частью египетского культа солнца. В сущности, в классической Греции имя Геракл стало синонимом солнца. Геракла Небесного почитали и как бессмертное солнце, и как бесконечно умирающего и бесконечно возрождающегося духа года, то есть одновременно как бога и полубога. Именно такому Гераклу друиды поклонялись в образе Огмы Солнцеликого, облаченного в львиную шкуру изобретателя алфавита[147], бога красноречия, врачевания, плодородия, вещих пророчеств; именно такого Геракла греки почитали как «наделяющего званиями и правами», как властителя зодиака, распорядителя празднеств, основателя городов, целителя недугов, покровителя лучников и атлетов.
В греческом искусстве Геракла принято изображать могучим героем, воплощением мужественности, а по любым практическим соображениям его можно отождествить с полубогом Дионисом Дельфийским, тотемом которого считался белый бык. Плутарх Дельфийский, жрец Аполлона, в своем сочинении «Об Исиде и Осирисе» сравнивает ритуалы культа Осириса с ритуалами культа Диониса. Он пишет:
«Гибель Диониса от рук титанов и ночь свершения соответствует тому, что обыкновенно называют „растерзанием“, „воскресением“ и „возрождением“ в ритуалах культа Осириса. Сие касается и погребальных обрядов. Во многих городах Египта можно узреть саркофаги Осириса; мы в Дельфах также настаиваем, что останки Диониса захоронены возле самого прорицалища. А жрецы наши, посвященные культа Диониса, совершают тайное жертвоприношение в святилище Аполлона, когда фиады[148] пробуждают божественное дитя».
Таким образом, Геракл – это еще одно имя Осириса, ежегодную смерть которого до сих пор оплакивают в Египте, несмотря на длящееся вот уже тысячу триста лет господство ислама. Ныне традиционный символ плодородия изготавливается из резины; чудесно увеличиваясь в размерах, он исторгает у участников празднеств те же крики радости и скорби, что и во дни Иосифа Патриарха и Иосифа Обручника.
Плутарх неукоснительно отличает Аполлона (Геракла-бога) от Диониса (Геракла-полубога). Этот Аполлон никогда не умирает, не принимает иных обличий; он вечно юн, силен и прекрасен. Дионис способен бесконечно менять свой облик, подобно богу пеласгов Протею, минийцу Периклемену, сыну Нелея, или древнеирландскому Уату мак Имоману («Ужасу, сыну Страха»). Поэтому Пенфей в «Вакханках» Еврипида умоляет его явиться «[белым] быком, многоглавым змеем или огнедышащим львом», в любом образе, как ему заблагорассудится, – почти дословно повторяя цитату из валлийского барда Киндделу, современника Гриффида ап Кинана: «Yn rith llew rac llyw goradein, yn rith dreic rac dragon prydein».