Бегущий за «Алыми парусами». Биография Александра Грина - стр. 52
Руки у Александра Степановича были большие, широкие; кости – как бы в мешочках из кожи. Рукопожатие хорошее, доверчивое. Рукопожатию он придавал значение, говоря, что даже наигранно искренняя рука всегда себя выдаст в рукопожатии.
Грин редко смеялся. Но дома, без посторонних, улыбка довольно часто появлялась на его лице, смягчая суровые линии рта.
Н. Грин. Воспоминания об Александре Грине. Л, 1972
В снятую в мае комнату на Пантелеймоновской, 11 мы переехали 9 июня. В дни перед переездом Грин один ездил в Токсово. Кто-то из знакомых посоветовал ему провести там лето, восхищаясь красотой местности и озерами, и Александр Степанович захотел первые месяцы нашей совместной жизни провести в этой деревне в 40 километрах от Петрограда, в живописной местности у границы Финляндии, изобилующей лесами, озерами, рыбой, грибами и ягодами.
Местность, по его словам, так прекрасна, что было бы истинным счастьем пожить там месяца два. У меня загорелось сердце – поехать в Токсово.
Дорога от станции к деревне шла по заросшей вереском долине. Деревня, живописно окруженная лесом, стояла на высоком холме. Озера мы не увидели сразу. Александр Степанович, оставив меня на краю дороги, зашел к тому финну, где он присмотрел комнату. Комната не была занята и мы в ней поселились. Отдохнув с полчаса, попив молока, мы пошли на манившее нас озеро. И сразу очаровались. Извилистые тропинки вели к нему. Зарослями дикой малины, орешника, кустами черники и голубики полон был лес. Мы оба трепетали от наслаждения и предвкушения той прекрасной дикой жизни, какая нас, еще мало знавших друг друга, прельщала каждого в отдельности.
В тот год дачников в деревушке почти не было, за трудные голодные годы первых лет революции все буйно заросло, заглохло и затихло. Рыба была непуганая. Озера окружали деревню, замечательные озера, обросшие по берегам лесом, полным грибов и ягод.
Сначала мы раздобыли дырявую старую лодчонку, половили с нее несколько дней – скучно стало ежеминутно откачивать воду, пугая рыбу. В это время мы познакомились с местными жителями. За два кило сельдей в месяц, любимого лакомства местных финнов, получили право ежедневно пользоваться крепкой, небольшой, хорошо просмоленной лодочкой. Ну и заблаженствовали. Сначала жадно, ежедневно, чуть забрезжит заря, еще небо серое, выходили из дому и по росистым, душистым тропинкам шли к озеру. Утренняя свежесть, розовеющий постепенно небосклон, то там то сям первое щебетанье просыпающихся в кустах птиц – как сладостны эти минуты! Мы в лодке, утренняя тишина прозрачна, лишь изредка нарушит ее чириканье пролетевшей птички, всплеск рыбы. Чуть шевеля веслами, чтобы не нарушить эту блаженную, чистую тишину, Александр Степанович ведет лодку к середине озера, к камням. Осторожно, еле всплескивая воду, спускаем якорь. Налаживаем удочки и молча сидим, ожидая момента клева. На заре он хорош. Окуни, плотва, ерши, лещи мелькают из воды один за другим, ловко подсеченные. Солнышко уже высоко. Клев утихает, корзина полна рыбы. Снимаемся с якоря и плывем к берегу – мы проголодались. По ожившим теплым, залитым солнцем тропинкам, через лес и кустарник, наполненные гуденьем пчел и щебетаньем птиц, возвращаемся домой. Из принесенной добычи дружно готовим завтрак и ложимся спать до обеда. Вечерами ходим на ловлю редко. Любим розовую, прозрачную тишину утра и вод. Вечером – шумно: на разные голоса кричит деревня, мычат и звенят колокольцами коровы. Тоже по-особенному хорошо, но не так, как на заре.