Бегство из января - стр. 5
Содержания этих писем никак не вязались у неё с образом рассудительного человека, ищущего во всём явный и скрытый смысл и заключавший мысли в лаконичные формы. В них было что-то поэтическое, оторванное от жизни. От её грязи, крови и смерти.
– Комова! – резкий окрик вывел Киру из трудного положения, избавив от необходимости отвечать на вопрос молодого человека. Антонина Петровна, перегнувшись через перила махала ей рукой. – Немедленно в третью перевязочную. Кашина свалилась с температурой, а Зотова не вышла на смену. Бегом!
– Простите, Олег. – касаясь его руки, извинилась Кира. – У вас всё будет хорошо. – и быстрым шагом направилась к лестнице под требовательным взглядом Егоровой.
Когда она проходила мимо хирурга, та строгим голосом сказала:
– Коли уж ты здесь, изволь работать.
Но глаза, которыми она на неё посмотрела, сказали девушке, что Антонина Петровна прекрасно всё понимает – и как она устала, и как ей хочется есть.
– Потерпи. – говорили они ей. – Потерпи. Надо терпеть.
Эта железная женщина никому не давала поблажек. Даже её дочь Лина имела свои обязанности в госпитале, и товарищ Егорова требовала неукоснительного их исполнения.
– Да, Антонина Петровна, – кивнула Кира, – конечно.
День прошёл обычно. Обстрел отгремел где-то далеко от них. Кира выкроила пару часов для сна, уже перестав обращать внимания на смену времени суток. Здесь легко можно было спутать день с ночью – во всём здании едва ли насчитывалось больше десятка уцелевших стёкол. Даже операции проводились при тусклом свете факелов. Маленькая Лина подсвечивала матери и её ассистентам теми самыми факелами, которые делала сама. Случалось она засыпала, и тогда её будил громкий окрик главного хирурга или кто-то из медсестёр ласково тормошил девочку, приводя в чувство.
Раскрыв глаза, Кира села, сразу протягивая руки к печке. Осмотрелась. Никого в комнате в этот час не было. Девушка сунула руку в правый карман и осторожно развернула бумагу. С некоторых пор она не любила, когда смотрят, как она ест.
В этот раз Кира не стала по обыкновению делить суточную пайку надвое и решила слопать всё за раз. Стараясь не проронить ни крошки, она подставила ладошку под рот, и неторопливо, тщательно разжёвывая каждый откусанный кусочек до состояния манной каши, проглатывала его, запивая из кружки пустым кипятком, который заботливая Лина заранее принесла в медсестринскую из титана, расположенного в полузатопленном подвале.
Едва она дожевала последний кусок и отправила немногочисленные крошки с ладони в рот, раскрылась дверь и в проёме появилась главная сестра.