Беглая - стр. 23
От волнения меня бросило в жар, зажгло щеки. Какое облегчение! Теперь прямиком в коллегию. И пусть они объяснят, что здесь творится!
Я нашарила взглядом большой камень и опустилась, вытягивая гудящие ноги. Только теперь поняла, насколько устала. В коллегию с и домой, к моей Гихалье… Я откупорила бутылку, поднесла к губам и запрокинула голову, придерживая капюшон и щурясь от солнца. Выцедила последний глоток воды. Влага смочила губы, просочилась в горло. Взгляд невольно скользнул по крыше здания порта и замер. Я зажмурилась, снова открыла глаза, чувствуя, как от ужаса мгновенно похолодели руки. Я поперхнулась, заходясь кашлем, поспешила встать и спрятать лицо — из-за портового строения торчали сверкающие на солнце шпили трех асторских кораблей.
Проклятые сволочи все еще были здесь.
9. 8
Ноги словно пристыли, стали тяжелыми. Я вновь подняла голову, в надежде обнаружить, что игра воображения и мои страхи сыграли злую шутку. Но ничего не изменилось. И что-то холодное и острое кольнуло внутри. Какое-то неотвратимое тайное понимание: все это не просто так. По хребту прокатила морозная волна, заставившая меня содрогнуться. Теперь все связывалось в единый удушающий узел…
Гихалья всегда говорила, что надо уметь видеть знаки, которые дает Великий Знатель. Он посылает их неосознанным роковым чувством, сиюминутным, как удар молнии. Первое ощущение, первая мысль. Даже если ты не в силах понять их — нужно запомнить, чтобы потом постараться разобраться. Гихалья признавалась, что именно это чувство подсказало ей приютить меня.
Мое же не подсказывало — вопило. Я каждой клеточкой кожи ощущала разлившуюся в пыльном воздухе опасность, нависшую надо мной. Шальной порыв ветра сорвал капюшон, обнажая голову. Я возилась слишком долго, чтобы вернуть его на место — пальцы не слушались. Увидела в каком-то мутном горячечном мареве, как один из стражников у ворот что-то сказал другому и направился в мою сторону. В ушах зазвенело от напряжения. Я развернулась и зашагала прочь. Старалась идти не слишком быстро, чтобы не навлекать на себя подозрений, но боролась с мучительным желанием сорваться на бег. Так я выдам себя с головой. Впрочем, может, уже поздно…
Я украдкой оборачивалась, но эти быстрые взгляды мало чем помогали — я упустила стражника из виду, но боялась тешить себя надеждой, что он давно отстал. Уже натешилась… Эйфория, охватившая меня всего пару минут назад, бесследно исчезла. Лопнула, словно мыльный пузырь. Теперь я чувствовала лишь страх. Безотчетный и почти пожирающий. Я чувствовала себя зверем. Одеревеневшие ноги едва слушались. Казалось, один неверный шаг — и они не выдержат моего веса. А перед глазами теперь непрошено всплывали страшные картины того отвратительного спектакля, который устроили эти твари на площади Эйдена. Я старалась гнать эти видения, но они были так близки, так реальны, что я будто ощущала кожей обнаженного тела резкие порывы ветра. Я снова и снова представляла себя там, на эшафоте — и ничего не могла с этим поделать. Я едва не рыдала от невозможности отогнать эти кошмары.