Размер шрифта
-
+

Беглая княжна Мышецкая - стр. 22

Под ликующие крики синбирян войско Степана Тимофеевича вошло в город, в котором все еще в пяти или шести местах продолжали гореть и дымиться дома самых ненавистных приказных и ярыжек. Навстречу атаману впереди восторженной толпы горожан вышел улыбающийся красавец-стрелец, в котором атаман признал пронырливого воеводского денщика. Тимошка с оцарапанной щекой – не иначе в сабельной сече получил первую в жизни ратную отметину! – вел за уздечку великолепного, в серых яблоках коня под дорогим седлом.

– Прими, батюшка атаман Степан Тимофеевич, этого скакуна. И пусть он несет тебя счастливо до златоглавой Москвы! – громко произнес Тимошка и поясно поклонился.

– Вот так конь! – залюбовался атаман Разин и карие его глаза от восхищения прищурились. Он лихо на затылок заломил атласную шапку, обнажив черные кудри. Не слезая со своего белого коня, похлопал нового по горячей шее – жеребец вскинул голову, косился на незнакомых людей и ржал, не видя хозяина. – Чей был красавец?

– Одного татарского мурзы, который, должно, в рейтарах служил у воеводы Борятинского, – ответил Тимошка, смело глядя в лицо головного атамана, и вдруг радостный крик из первых казацких рядов заставил многих встрепенуться:

– Никита-а, кунак! Живо-ой! – с каурого жеребца на землю соскочил высоченный Ибрагим – в толпе синбирских стрельцов он увидел протискивающегося к атаману Никиту Кузнецова.

– Где? – не веря услышанному, тут же вскрикнул Михаил Хомутов. Он с самарскими конными стрельцами стоял не в первых рядах за атаманом Разиным, потому и не видел, что делается там, где были встречающие войско синбиряне. Еремей Потапов поднялся в стременах, пытаясь различить пропавшего друга, и по суматохе, поднятой вокруг атамана и Ибрагима, понял, что каким-то неизъяснимым чудом их Никита оказался не в пытошной у воеводы Милославского, а в остроге и на воле!

– Еремка, подержи моего коня! Я к Никитке протиснусь! – Михаил соскочил на землю, протолкался среди конных казаков, и когда сияющий Никита на миг был выпущен Ибрагимом, сотник тут же стиснул его в своих объятиях.

– Живо-ой, живо-ой, братишка! – едва не в полный голос вопил Михаил, а тут и походный атаман Роман Тимофеев в своем атласном синем халате соскочил с коня, мнет Никиту, так что тот и рта открыть не может, только успевает морщиться от боли в вывернутых на дыбе плечах да одаривать сияющими взглядами верных друзей.

Степан Тимофеевич, улыбаясь, следил за этой кутерьмой из седла, потом подал и свой голос:

– Жив наш посланец – то диво! Сказывал нам Игнат, что ухватили тебя воеводские ярыжки, думал, на дыбе тебя пытают? А вышло так, что злой рок не по стрелецкую голову рыскал?

Страница 22