Беги, Алиса! - стр. 11
Свою долю в семейный ужин я вложила в виде десерта и мадеры, которые купила в лавке неподалеку от дома на площади Росиу, клубящейся разноязыким многолюдием. Иногда мое ухо вылавливало обрывки русской речи, и я инстинктивно подавалась вслед, чтобы тут же отпрянуть. Сегодня на пути соотечественники не встретились, а Роза, хозяйка лавки, продавая мне вино, заговорщически подмигнула.
– Кажется, у кого-то есть повод выпить рюмочку, а? – хмыкнула она.
– Да, дорогая, я дождалась, – подтвердила я и пригласила зайти вечерком. Роза обещала, а я, забрав покупки, отправилась к Мендесам, которых спустя два года так и не смогла назвать своей семьей.
В холле торчали туристы, а Анна-Хосе, старшая сестра Деметрио, заморенно улыбалась им и заполняла какие-то бумаги, то ли на вселение, то ли наоборот. Рюкзаки у ног туристов ясности не добавляли, но судя по их восторженным лицам, они только приехали и намеревались поскорее бросить барахло в своей комнате и отправиться осматривать Лиссабон. Анна-Хосе кивнула. Я кивнула в ответ, проходя холл насквозь, к дальним комнатам, где на задворках ютилась вся орава. Ноздри защекотал аромат блюда из морепродуктов. Мендесы всегда готовили аррош де маришку на любое семейное торжество, а также свинину и курицу под соусом. Семья уже собралась, даже Деметрио, сбежав с работы пораньше, восседал на своем привычном месте, по левую руку от бабушки. Почти оглохшая донна Росаура на единственного внука поглядывала с умилением и то и дело гладила его по руке, как собаку, а Деметрио старательно разрезал кусочки мяса на ее тарелке. У Росауры из-за артрита действовала лишь одна рука, вторая, скрюченная, как птичья лапа, с ножом справиться не могла, а вот зубы – фамильная гордость Мендесов – сохранились великолепно. При виде меня Деметрио вскочил, обнял за плечи и радостно воскликнул:
– Ну, покажи, покажи скорее!
– Сейчас, – отмахнулась я и всучила ему пакет с покупками. – Где Элена?
Мать Деметрио нашлась на кухне. После смерти мужа на ее плечи упало управление хостелом, в который превратился семейный дом. Надо сказать, у Элены это выходило неплохо, но все попытки приобщить к семейному делу сына пошли крахом после того, как несколько лет назад Деметрио растратил уйму денег на сомнительные развлечения. Элена наивно полагала, что кровиночка решил стать актером и даже посещает некие курсы. Каково же было ее разочарование, когда ей позвонили из полиции и предложили внести за великовозрастного оболтуса залог. Тогда же Элена узнала, что Деметрио неоднократно запускал ручонки в закрома хостела. Больше сыночка к кассе не допускали. Тихим трагичным шепотом Элена рассказала, как скрепя сердце вымела Деметрио из дома: велела убираться и не возвращаться, пока не найдет работу. Моего будущего мужа тогда изрядно помотало, но Элена не смягчилась, пока Деметрио не устроился в бар. Но даже после того он не вернулся на площадь Камоэнса, предпочтя жить свободно, подальше от бдительного ока мамочки. Элена же из себя выходила, но приструнить блудного сына, вкусившего запретного плода развлечений Лиссабона, не смогла.