Байки под одеялом - стр. 19
– Значит, мне от тебя не уйти? – Закричал Алмаз, с силой ударив руками по хлюпкой жиже. – Что тебе от меня надо? Чего ты хочешь?
Но здание оставалось немым исполином, смотря на него сотней черных глазниц. Алмаз встал и обреченно пошел к корпусу. Входные двери были открыты нараспашку, словно приглашая его войти. Как только он переступил порог, по коридорам, эхом отражаясь от пустых стен, пронесся знакомый детский плач. Алмаз поднял голову на звук, как будто пытаясь увидеть что-то, через толщи межэтажных перекрытий. Надрывные всхлипы накатывали волнами, то слегка затихая, то вновь усиливаясь до звона в ушах. Взявшись рукой за перила, Алмаз нехотя потащился по ступеням, оставляя за собой мокрые следы с комками липкой грязи. Опять те же лестничные пролеты, только сейчас они больше походили на ступени в ад. Поднявшись на третий этаж, он мельком взглянул на черную пасть дыры в стене. Как он не убился, упав с третьего этажа? Хотя лучше бы он сломал себе шею…
Плач стал нестерпимо громким. До этого ярко освещенный, коридор наполовину тонул во мраке. Из темноты доносилась целая какофония звуков: всхлипывания, тихий шепот, надрывный детский смех и громкие рыдание. Алмаз остановился посередине коридора, стоя прямо перед границей темноты, как перед воротами в неизвестность. Из густой черноты показалась маленькая ручка, следом за ней, словно соткался из мрака младенец. Яркие голубые глаза смотрели на Алмаза. За первым ребенком из темноты показалось еще несколько маленьких тел. Двигались они неестественно, как неумелый танцор с церебральным параличом. Кожа слегка поблескивала, багровые разводы кое-где переходили в целые сгустки запекшейся крови. За парой младенцев длинным хвостом тянулась не обрезанная пуповина, оставляющая влажный след на полу. Дети, как по чьей-то команде, одновременно замерли и уставились на Алмаза. Он почувствовал, как от ужаса зашевелились волосы на затылке. Желудок сжался в комок и подпрыгнул к самому горлу. Как улитка на дороге перед надвигающимся на нее автомобилем, Алмаз почувствовал себя ничтожно маленьким и беспомощным. Младенцы приоткрыли рты, и плач перешел в пронзительный визг. Шлепая ручками и ножками по бетону, дети двинулись в его сторону, и Алмаз смог лишь зажмурить глаза…
Дождь закончился, и умытая зелень деревьев любовалась собой. Крупные капли, собираясь на листьях, срывались вниз. Сквозь поредевшие облака изредка проскальзывали одинокие лучи, тут же рассыпающиеся мириадами брызг в зеркальных каплях. Тишину леса нарушала только работа нескольких двигателей машин, возле главного корпуса заброшенного санатория. Белый с красной полосой микроавтобус скорой стоял возле самых дверей. Еще два черных микроавтобуса стояли ближе к воротам. Несколько человек в спецовках быстрыми шагами ходили между зданием и автомобилями, почти не разговаривая. Из-за ворот послышалось урчание еще одной машины. На потрескавшийся асфальт выкатил дорогой джип с тонированными стеклами. Дверь открылась почти беззвучно, и мужчина в дорогом костюме аккуратно опустил ноги на дорогу, выбирая место почище. К нему тут же подбежал один из людей в спецовке, сжимающий в руках рацию.