Баттонскиллъ – 4. Стрёмная башня - стр. 34
«Братва! Я убью его… Да он же пропил всё, на хрен», – Бобр рядом встрепенулся, парта аж сдвинулась на десяток сантиметров.
«Борис, смотри», – и Блонди прислала мысленную картинку, как стоит в ванной перед зеркалом.
Полотенце намотано на груди, но как-то слабовато, вот-вот свалится. Она его придерживает, но при этом хочет справиться с непослушными волосами, и ей так неудобно работать с феном одной рукой.
«Ох ты ж на-а-афиг», – Боря вдруг затих.
Я тоже замер, понимая, что картинка очень даже привлекательная. И занятная… Удержит ли полотенце-то?
«Гера, ты-то чего смотришь?!» – прилетело от Биби, – «Продолжай!»
Да, пипец!
«А мне чего, не интересно, что ли, по-вашему?!»
Блонди, у которой полотенце уже едва держалось, вдруг грозно свела в зеркале брови, и рявкнула, рыкнула, как львица:
«ГОНЧАР!!!»
Я едва не выругался, пытаясь отвлечься от эротики, развивающейся в моей мысленной сети.
Надо отдать должное Блонди, она всё же усмирила Бобра – тот сидел, притихнув и уставившись куда-то в пустоту. От его ногтей на парте остались заметные борозды.
– Тегрий Палыч, – я вздохнул, пытаясь прервать поток воспоминаний от бывшего ректора, – Я считаю, что это всё незаслуженно.
– А? – он вдруг притих, его взгляд сфокусировался на мне.
– Двойной агент, самая опасная работа в мире, – я покачал головой, – И вы понесли самые серьёзные потери.
– Репутационные риски, – важно добавил Лекарь, который всё это время сидел молча.
Везунчик. Он-то не видел, как Блонди в голове пыталась поймать непослушное полотенце. Она поднимала руку взъерошить локон, махровая ткань тут же катилась вниз, и Лана ловила его вот… ну прямо…
Или она открывала горячую воду, и зеркало резко запотевало. И было понятно, что там полотенце свалилось, открыв сногсшибательную фигуру. Но ничего не разглядишь, лишь размытый силуэт. Твою за ногу!
«Гера», – отвлекала меня Биби.
Я стискивал зубы, завидуя Бобру, что весь концерт только для него. И вдруг почему-то подумал о Фонзе. А вот если бы в зеркале…
«О-о-о, Гончар», – протянула вся моя группа, и я сразу же выпалил, возвращаясь к разговору с Тегрием:
– Мало того, что вам досталась самая сложная группа. Так ещё и службу не оценили. Это просто… несправедливо.
Тегрий некоторое время разглядывал меня красными глазками. Жевал губы, играл бровями, проводя какую-то мыслительную работу.
А потом выдал:
– Неблагодарные землеройки, – он надулся, – Их известняковые мозги… да они… щебень-гребень! Этот Молчарь…
Он стал заикаться, срываться в слёзы, и я сразу махнул всем вставать. Готов клиент, осталось подождать чуть-чуть, когда он сам немного дойдёт.