Баттонскиллъ – 4. Стрёмная башня - стр. 36
Здоровяк засопел, покосился на Лану, пробежался по её фигуре глазами. Блонди усмехнулась:
– И не мечтай! Андестенд?
Боря вздохнул и снова прикрыл уши.
Мы уже второй день маялись так от скуки, в наглую даже решив не посещать некоторые занятия. Особенно Селену Лор с её «историей».
И ничего нам за это не было. Да, раньше я порадовался бы такому, но теперь я и вправду лучше бы получил штраф за проступок. А не вот так, будто мы – пустое место.
До урока Тёмной Ботаники было ещё далеко, но и туда без семечек дриады можно не соваться, если мы хотим использовать шанс слинять в подземелье гномов.
Ничего не делать целыми днями оказалось даже для меня невыносимой мукой. Особенно, когда Лекарь проявляет вот такие вот таланты.
Тегрий так и не появлялся, и мне даже показалось, что я перехитрил самого себя в своём зловещем плане. Надо было напрямую сказать бывшему куратору, чтобы он нас к гномам провёл, а не давать «клиенту созреть» и всё такое.
Я вздохнул. Земледелец, блин – даже в интригах те же подходы.
А Тегрий, наверное, после вчерашней фляжки где-нибудь посапывает, видит сны с гномьими жёнами, и думать не думает о закинутой удочке хитрющего Гончара.
Лекарь оторвал меня от тяжких дум:
– Вы что, даже не почувствовали всей мощи заклинания?
– А как эти стихи влияют на мобов, Толенька? – спросила Биби.
Тот призадумался.
– Ну, я думаю, они должны напугаться Гончара и броситься в бегство.
– Ну, неплохо… А с целительством у тебя как? – спросил я, – Ты вроде всё мечтал объединить?
Тут бард встрепенулся, полез в кошель и достал том со стихами, зашуршал страничками.
– Признаюсь, я думал об этом, – Лекарь ткнул пальцем между листами, словно закладку поставил, – Был один поэт, известный как Гиппос Облегчающий…
– Какой?! – Боря как раз опять убрал ладони от ушей.
– Облегчающий. Он мог избавить от боли при любых ранениях, даже… А хотя, что я говорю? – он развернул книгу пошире, – Вы только послушайте.
– Ух, ядрён батон, Герыч, я лучше пойду и убью Дворфича, чтоб выпустил нас из Батона, – Боря захныкал, – Или рвану к этой Сульмуль…
– И убьёшься об неё? – улыбнулся я.
Но тут Лекарь снова начал говорить, и Боря поспешно закрыл уши.
– Ты не чуешь рук и ног… Оторвали, нет руки. И в кишках твоих клинок! Он торчит, твои кишки…
– Всё! – я вскочил, отмахиваясь.
– Вот зе фак, – лицо у Блонди вытянулось.
Даже её, наконец, проняло – друидка вконец-то догадалась, в какой глубокой заднице находится наша группа с таким бардом.
– Что? – спросил Лекарь удивлённо, – Там дальше на резком контрасте с тщетностью бытия появляются исцеляющие строки.