Батарея держит редут - стр. 2
Роль капитана на этот раз исполнял Болдин, который и предстал перед высочайшим ликом. Нимало не смущенный его суровым видом, он объяснил свои обстоятельства: приходится-де в силу давнего слова хоронить свою свободу, потому и скорблю. Николай спросил о причинах, понуждающих к браку, и посочувствовал, но счел нужным поинтересоваться: хороша ли невеста?
– Как вешний сад, ваше величество.
– Что ж, желаю счастья.
– Однако в этом саду уже многие погуляли.
Император заинтересовался неожиданным ответом:
– Как так?
Болдин объяснил.
– Кажется, ты не очень расположен к своей невесте?
– Ваше Императорское величество очень проницательны.
– Крепись, гусар, против слова чести я, как ты знаешь, бессилен.
Болдин бросился на колени.
– Ваше величество! Прошу об одной лишь милости: отправьте меня на Кавказ.
– Что это, братец, на тебя нашло?
Болдин объяснил: это-де вполне пристойный способ избежать нежелаемого брака.
– А вдруг невеста за тобой воспоследует?
– Это навряд ли, она привыкла к иной жизни. Ну а если воспоследует, так тому и быть: двум смертям не миновать!
Император вошел в положение, ему ведь самому не было тридцати, и суровая личина, которую он был вынужден на себя натянуть, иногда утомляла. Отослал гусара к Дибичу, отправлявшего должность начальника Главного штаба, и приказал распорядиться его именем. Он собрался было отпустить Болдина, но вспомнил о принесенном полицмейстером листке бумаги и быстро пробежал его. «Будут нынче гусари веселиться до зари» – что это за чепуха?
– Это наш гимн, ваше величество, – почтительно пояснил Павел.
Николай немного подумал и изрек:
– Напоминаю о долге службы. А будете безобразничать, отправлю гусарей кормить комарей.
Он вообще-то не был склонен к изящной поэзии, но шутить иногда изволил.
Путешествие в те времена было делом долгим и утомительным. И пока наш герой следует к новому месту службы, перенесемся туда силою воображения.
Интересы России на Кавказе защищал отдельный корпус, которым командовал генерал от инфантерии Ермолов. Герой войны с Наполеоном, человек большого ума и благородства, он был известен всякому россиянину и пользовался безусловным доверием Александра I, предоставившего ему полную свободу действий. Отношения с горскими народами у России только складывались, поэтому на Кавказе нужен был человек с широким взглядом, умело действующий согласно обстановке: где с увещеванием, где с лаской, где с решительностью и твердостью, но никогда не забывающий о достоинстве и интересах России. Десять лет властвовал здесь Ермолов при полном одобрении прежнего государя. Преемник был менее благожелателен. К трону приблизились недруги независимого полководца, особенно немцы, служившие предметом частых насмешек Ермолова. Они стали говорить, что слава его дутая, что с толпой полудиких горцев уже давно можно было бы справиться, если бы он не окружил себя диким ободранным войском. Немалую настороженность нового императора вызывали и его связи с участниками декабрьского бунта, пусть не по самому делу, что так и не удалось выявить, а чисто человеческие. Поэтому к донесениям Ермолова об обстановке на Кавказе Петербург относился с определенным предубеждением.